Роман Ковриков: Петергофу есть чем удивить и порадовать гостей и жителей Северной столицы

Есть ли у вас любимое место в Петербурге?

- Да.

Поделитесь?

- Конечно, но туда только я буду ходить в минуты вдохновения. Это Марлинский вал. Я вообще считаю, что Марлинский пруд, Марлинский дворец, тот западный участок парка – это самое сакральное место Петербурга и одно из самых красивых мест в мире. И когда по одну руку у меня видно самое красивое место в мире, по другую руку я вижу Петербург, отражающийся в глади Финского залива, создается абсолютно магическое ощущение. Я не хочу проводить никаких параллелей ни в коем случае. У меня нет еще мании величия и, надеюсь, не будет. Но я понимаю, почему Петр I всегда мечтал о своей морской резиденции именно здесь.

Роман Валерьевич, в этом году в Петергофе большое событие. После четырехлетней реставрации открылся Верхний сад. Что изменилось?

- На первый взгляд, изменилось немногое. Но опытный взгляд специалиста подскажет, что изменилось практически все. Верхний сад восстановлен согласно плану Пьера Антуана Сент-Илера, который в конце XVIII века создал таксонометрический план Петербурга, Петергофа, Ораниенбаума. И благодаря сохранившимся этим листам мы смогли воссоздать полностью тот облик сада, который был на конец XVIII века в период его расцвета. Каждое дерево, каждая скульптура за исключением некоторых фонтанов здесь соответствуют именно тому, какие они были в конце XVIII века. Это очень важно. Сама реставрация продолжалась четыре года. Многие задавали вопрос: «Почему четыре года?». Казалось бы, деревья постричь, новые посадить, что тут такого? Но высажено порядка восьми тысяч новых деревьев. Помимо этого, Верхний сад еще и очень сложное гидротехническое сооружение. Сейчас мы с вами идем по уникальной фонтанной водоподводящей системе.

То есть Верхний сад связан с теми самыми фонтанами, которые называют «русским Версалем»?

- Да, сейчас под нами течет вода по коллектору того самого Леблона, который проектировал первую фонтанную систему. И под дворцом они уходят в Нижний парк и питают центральную часть фонтанов Петергофа.

А эта система за эти четыре года реконструировалась?

- Да. Здесь был огромный котлован. Мы сохранили фотографии, как ходили в этот коллектор и смотрели его. И он был полностью отреставрирован и снова засыпан землей.

Петергоф очень сильно пострадал во время оккупации, и до сих пор здесь продолжается реставрация. Как вам кажется, когда этот процесс будет завершен?

- Последнее место реставрации – это Верхний сад, который после войны был отреставрирован, но отреставрирован не с научной точки зрения, а просто приведен в порядок. Люди практически руками это все сделали. И мы просто преклоняемся перед теми людьми, которые это сделали после войны. Получается, что Верхний cад – это последнее место, которое мы научно отреставрировали после войны.

Конечно, реставрация шла очень долго, и открывались залы в 1970-е годы. Сейчас практически мы можем говорить об окончательном возвращении Петергофа в точку его наивысшего расцвета. Но во время войны он пострадал, конечно, как и многие загородные дворцы, резиденции. Потому что немцы, когда уходили, взрывали за собой здания, минировали все вокруг. Это было, конечно, просто варварское, вандальное отношение. Они относились ко всему с разрушительной точки зрения. То есть после себя выжженная земля. И когда сюда в 1944 году пешком пришла Тихомирова, первый довоенный и послевоенный хранитель Большого дворца, она первым начала составлять план восстановления. Ничего было непонятно – что будет, как будет, будет ли восстановлено? Но эти люди уже знали, что музей будет восстановлен. И благодаря таким людям, как они, это десятки фамилий, которые вписаны в нашу историю, мы их все помним, Петергоф год за годом возвращал свое былое величие.

Как вы оцениваете в процентном соотношении, насколько он сегодня восстановлен?

- Есть какие-то моменты, которые мы хотели бы отреставрировать, потому что реставрация такого огромного комплекса –это хождение по кругу. Как только заканчивается реставрация чего-то одного, приходит время реставрации чего-то другого. У нас сейчас ушло на реставрацию сердце «Петергофа», это дворец «Монплезир». Он пробудет на реставрации больше пяти лет, и за эти пять лет произойдет много чего. У нас реставрационный план разрабатывается на десятилетие.

Двадцать лет длилась реставрация Китайского дворца.

- Семнадцать.

Семнадцать лет.

- На год меньше, чем его строительство.

Хорошо. Тогда насколько можно доверять историческим данным, если он не так сильно пострадал, как другие объекты, тогда почему 17 лет?

- Благодаря героизму и доблести советской армии, которая держала оборону Красная горка, так называемый Ораниенбаумский плацдарм, сдерживала фашистов всю войну. Но не совсем всю войну, они в 1944-м были выбиты отсюда. И действительно, Ораниенбаум практически не пострадал. То есть разрушения были минимальны. Павильон Катальная горка, Китайский дворец, дворец Петра III первыми приняли посетителей уже в 1946 году. Там сохранились интерьеры XVIII века. Это позволило вернуть из эвакуации из Петербурга вещи, которые мемориально находились в этих интерьерах. Когда уже началась послевоенная реставрация, она плавно перетекла в научную реставрацию, которая началась с конца 1980-х годов. Оригинальные исторические полы уже практически негодны и требуют реставрации. Так же наша гордость – стеклянный интерьер тоже пришел в негодность. И первую задачу, которую нужно было решать, это вопрос климата.

Я знаю, что сегодня Китайский дворец в Ораниенбауме работает только летом и не в дождливые дни.

- Да, опять же вопрос о влажности. Если идет дождь, мы вынуждены закрываться, потому что в интерьере повышается влажность, что губительно для него, и этот вопрос не решить никак. Зимой он тоже работать не может, Но, учитывая, что популярность Ораниенбаума растет год от года, мы будем продлевать режим работы Китайского дворца, смещать его на более поздний срок.

Платный Петербург

В городе на Неве ввели курортный сбор