11 сентября свой 50-й день рождения празднует глава Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров. Ведущий телеканала «МИР 24» Максим Красоткин поговорил с юбиляром и узнал, как измерить уровень счастья.
Вам исполняется 50 лет. Позвольте от лица телерадиокомпании «Мир» поздравить вас с этой датой. Кстати, у ВЦИОМа есть исследования, как люди отмечают свое 50-летие и вообще круглые даты?
До недавних пор, когда на пенсию в России выходили в среднем в 60, а женщины даже раньше, в 50, для многих это было роковой датой. Начинается обратный отчет и наступает нервное время, когда все еще на ярмарку, а ты уже с ярмарки. И по нашим опросам было отчетливо видно, что именно предпенсионный возраст – он самый нервный, волнительный, обуреваемый разными опасениями. Все это теперь в прошлом. После повышения пенсионного возраста весь мистицизм этой даты – полста лет, все, закончился. Сегодня это лишь один из длинной череды юбилеев, не сильно отличающийся один от другого. Единственное отличие, такое значимое сегодня, как и прежде, это 40 лет. В России праздновать его не принято было до повышения пенсионного возраста, не принято и сегодня.
У ВЦИОМ есть исследования про индекс счастья. Скажите, из чего он складывается и насколько высок ваш личный индекс счастья?
Последние четверть века весь мир, можно сказать, обуреваем счастьем. Счастье превратилось в главный такой показатель, который характеризует качество жизни людей. Даже ВВП, как главную меру экономического благосостояния, пытаются заменить на – валовой продукт счастья. Были такие попытки, правда, пока ничего толком не вышло. С одной стороны, это говорит о том, что экономика уже не самоцель, а лишь средство. Но с другой стороны, это повлекло за собой массу всевозможных исследований, да и лжеисследований тоже, на тему того, что же такое счастье. Есть несколько вариантов, которые прямо предписывают: «Человек счастлив, если он…». И дальше набор пунктов. Мы во ВЦИОМе не такие самонадеянные, мы полагаем, что счастье – это все-таки субъективная, а не объективная категория, это скорее ощущение, и каждый человек сам волен определять, счастлив он или нет. Поэтому мы никакого такого джентльменского набора составляющих элементов счастья не выделяем, мы просто спрашиваем.
То есть, если хватает, да?
Да.
Вы уже больше 20 лет возглавляете ВЦИОМ. За все это время было какое-то исследование, которое вас, может быть, удивило или поразило больше всего?
Каждый день у нас такие исследования проходят. В этом и есть смысл нашей работы – открывать новое, необычное в повседневном и привычном. Поэтому очень много можно было бы называть, но если нужен пример «самый-самый», то я бы такой привел. Он про разные стороны нашей жизни, про образование, про юмор, про представление о том, как устроен мир. Это вопрос о том: «Как вы считаете, Земля вращается вокруг Солнца или Солнце вращается вокруг Земли?». Больше 10 лет назад мы этот вопрос впервые задали, с тех пор регулярно повторяем, и каждый раз выясняется, что минимум четверть наших с вами сограждан полагает, что все-таки Коперник был не прав. Не Земля вращается вокруг Солнца, а Солнце вращается вокруг Земли. Вот это, конечно, удивительный факт, который требует дальнейших исследований: что это означает, почему это происходит и что со всем этим делать.
У нас довольно хорошее школьное образование. То есть, получается, четверть людей не знает таких элементарных вещей?
Для сравнения, в Америке около трети граждан полагает, что Солнце вращается вокруг Земли.
А у этого исследования были заказчики или вы это придумали сами?
Как вообще появляются темы для наших исследований? Чаще всего, конечно, заказчики – это политические учреждения, партии, общественные организации, государственные ведомства, компании крупного и среднего бизнеса, которые приходят к нам и просят что-то узнать. Второй источник – это наше собственное любопытство. Можно сказать, пользуемся служебным положением в личных целях. И третий источник – это наша история, все-таки мы уже почти четыре десятилетия работаем как социологическая служба, поэтому у нас скопилась огромная база, и часто бывает довольно интересно понять, что изменилось, скажем, за четверть века. Вот в 1992-м году сколько людей в России называли себя счастливыми, а сколько сегодня? Стало их больше или меньше? Почему? С чем это связано?
А больше или меньше?
Конечно, стало больше. Существенно больше. В целом 1990-е годы были самыми тяжелыми с точки зрения субъективного самоощущения счастья. Причины, наверное, объяснять излишне, это и так понятно всем, кто эти непростые годы пережил.
Расскажите о кухне этих исследований, как они проводятся? Понятно, что они начинаются с опроса. А дальше что происходит?
На самом деле есть довольно много разных видов исследований. Опрос – это самый известный, но далеко не единственный. Мы вообще любим, особенно любим, так называемые качественные исследования, в результате которых, собственно, цифр, к которым все привыкли и все от нас ждут, не возникает. Но возникает нечто гораздо более важное. Возникает понимание, почему так, а не иначе. Что это за типы исследований? Например, фокус-группы, интервью, глубинные, экспертные и прочее. Интервью, кстати, не всегда ведутся один на один. Бывают диадические интервью, когда одновременно интервьюер с двумя респондентами общается, и так далее и тому подобное. И, кстати, количество методов исследований к нашему огромному удовольствию не сокращается, а растет.
А какие новые методики исследования появляются?
Главные новости связаны, конечно, с технологическими изменениями, и в этом плане, я бы сказал, так не было бы счастья, да несчастье помогло. Пандемия, конечно, очень сильно подтолкнула вперед развитие удаленных технологий, вот скажем, фокус-группы. Раньше, чтобы провести фокус-группу, обычно 10−12 респондентов собирались вместе с модератором в комнатке и 2−3 часа интенсивно общались на интересующую тему. А в ходе пандемии выяснилось, что можно проводить удаленно фокус-группы, пользуясь видеосервисами, их стало очень много, можно проводить фокус-группы даже без видео, т.е. так называемые дневники. Причем в этом случае один модератор в один момент времени может вести не одну фокус-группу, а до десяти. Но, а будущее, конечно, с нашей точки зрения, оно за опросами без опросов. Это когда мы можем получать информацию о том, что человек делает, что он будет делать, не задавая ему каких-то вопросов.
Но как это можно узнать?
Прежде всего, датчики.
То есть надо договориться с человеком, чтобы он носил датчики, и они уже будут автоматически передавать какие-то его действия?
Да. Или в качестве примера, уже довольно распространенного: «Что вы смотрите? Что вы слушаете?». Чтобы раньше это узнать, мы звонили человеку и задавали ему вопросы. Он что-то отвечал. Обычно отвечал, что вспомнил. Точность таких измерений, конечно, оставляла желать лучшего. Затем стали делать пиплметры. Это автоматические измерители. Вставляешь его в телевизор, и он уже без всякой связи с человеком передает в центр обработки данных информацию. Телевизор включен, работает такой-то канал, значит, на этом канале три минуты, потом переключение на следующий и так далее. Но и это уже вчерашний день, прежде всего, потому что человек стал мобильным, он постоянно движется. Наша система информационного потребления стала омниканальной, как мы это называем. То есть человек может потреблять один и тот же контент, мы предположим, телевизионный, необязательно через телевидение, а, например, через смартфон. А что касается радио, то сегодня доминирующая модель потребления радиосигнала тоже связана с движением, человек садится в машину и включает радио. Как здесь быть? Тут уже стационарный пиплметр не поможет.
Но есть носимые устройства, например, специальные часы, в которые встраивается аудиоблок, фиксирующий звуки, раздающиеся вокруг вас, и дальше сравнивается это с сеткой теле- и радиопередач, и мы видим, как происходит медиапотребление. Но и это не финал. Сегодня многие даже часы не обязаны носить. Мы с вашего согласия в ваш смартфон впишем, включим определенное приложение, которое будет фиксировать, что вы потребляете. Причем не только через смартфон, но и через все другие источники информации, через тот же аудиоканал. Вот один небольшой пример. Конечно, на самом деле их гораздо больше.
А как набирается эта фокус-группа? Вы звоните случайным людям и спрашиваете их согласие на конференц-связь, на интервью? Или как это все происходит?
Без согласия респондентов мы, конечно, никакой информации получить не можем, здесь все строго. Мы приглашаем. У нас большие базы тех, кто когда-то участвовал в исследованиях и согласился, чтобы мы его контактные номера сохранили, чтобы обращаться в следующий раз.
Тут работают математика и статистика. Можно и 600 человек опросить. Тогда погрешность измерения, правда, будет около 5% или даже выше. В некоторых случаях это вполне приемлемая погрешность, а в некоторых, наоборот, слишком большая. Даю вам пример. Brexit, знаменитый референдум по выходу Великобритании из Евросоюза, прошел в 2016 году. Там сторонники выхода победили, но при этом они опередили противников всего на полтора процента. Вот представьте, если бы мы опросили 600 человек в Великобритании и дали бы результат с точностью плюс-минус 5%, это пальцем в небо, да? То есть такая точность предсказаний неудовлетворительна в некоторых случаях, а в других вполне приемлема.
А бывает, что респонденты лукавят?
Довольно часто встречается, когда респонденты лукавят. Обычно это происходит в случае так называемых чувствительных или сенситивных вопросов. В каждой стране эти вопросы свои. Например, у нас в России чувствительный – это вопрос о доходах. То есть, если мы спрашиваем, сколько ты зарабатываешь, честный ответ – это, скорее, исключение, чем правило. В других странах это могут быть вопросы на совершенно другие темы. Что делать? Задавать косвенные вопросы. Они тоже работают неплохо. Вот тот же самый пример о доходах в России. Мы не спрашиваем, сколько вы зарабатываете. Мы спрашиваем, насколько вам хватает ваших доходов. Например, только на еду, или еще и на одежду? А может быть и на недорогую бытовую технику. И так далее и тому подобное. Таким образом мы получаем вполне приемлемую по качеству достоверности информацию.
У вас, я смотрю, довольно большой штат сотрудников. А чем они все занимаются, что они делают за компьютерами?
У нас не такой большой штат – около 200 человек. Мне кажется, это относительно немного. Есть исследовательские организации, в которых сотрудники и тысячами исчисляются. Мы стараемся быть компактными. Чем они занимаются? Специальностей много. Тут отнюдь не только социологи, тут специалисты по работе с информацией, специалисты по защите информации, юристы, коммуникаторы, консультанты, эксперты. Сегодня мы не просто социологическая служба, сегодня мы уже претендуем на то, чтобы быть настоящей многопрофильной экспертно-аналитической компанией.
Помимо того, что вы возглавляете ВЦИОМ, вы еще пишете книги. В этом году вышла очередная книга. О чем она?
Книги я пишу уже довольно давно. Часто это происходит в коллективе. Но что касается моих последних работ, то я, скорее, в режиме просвещения работаю. В какой-то момент я понял, что наши прекрасные с вами сограждане, соотечественники, современники совсем перестали читать серьезную, глубокую литературу. Я не говорю о художественных книгах, которые тоже читают, но в основном так, для разрядки мозгов, к сожалению. Я говорю, конечно, о литературе научной, по социальным наукам. Это политология, это социология, это такая серьезная, не попсовая психология, социальная психология, международные отношения, геополитика и так далее и тому подобное. Этот весь спектр социальных наук, он, к сожалению, все дальше и дальше от массового потребителя. И шанс на то, что когда-нибудь тренд развернется и люди начнут читать эту серьезную литературу, он, на мой взгляд, совсем невелик. Поэтому я взял на себя миссию читать и рассказывать о том, что пишут лучшие умы нашего времени. Вторая книжка называется «Война, мир и книги». Она как раз содержит 140 небольших рецензий, по паре страниц на каждую книжку. А может быть и не только рецензий. Отчасти это и конспекты, которые позволяют тем, кто никогда не доберется до этих сокровищ о социальной мысли, получить хотя бы первичное, общее представление о том, над какими вопросами, какими проблемами работают лучшие умы нашего времени.
Подробнее в сюжете: Гости эфира
