Телеведущая Камила Овакимян: «Я 25 лет работаю в кадре, но до сих пор не могу справиться с волнением. И мне это нравится!»

Те, кто каждый день появляются на экранах телевизоров, знают: телеискусство – это не только публичность и узнаваемость, встречи с людьми мирового масштаба, погружение в шумную светскую жизнь, но и во всех смыслах слова – колоссальная и архисложная работа. Камила Овакимян в 13 лет пришла в журналистику – и осталась в ней навсегда. Сегодня она – ведущая программ «Культ личности» и «Евразия. Дословно» на телеканале «МИР». О работе в кадре и за кадром, стереотипах и курьезных случаях из профессиональной деятельности, философии и секретах «женщины из телевизора» – в разговоре MIR24.TV с Камилой Овакимян.

Журналистика – это и работа, и образ жизни. Камила, если не ошибаюсь, ваш путь на телевидение начался очень рано? Почему остались в профессии?

— На телевидение я действительно пришла рано – в 13 лет. Папа был руководителем телекомпании в сибирском городе Лангепас. Однажды он придумал запустить детское вещание и решил, что тестировать идею будем на мне. Тогда я впервые попала на телевидение – и больше уйти оттуда не смогла. Видимо, это и есть мой путь в жизни.

Помню, как вначале волновалась. В 13 лет работала в паре со взрослым журналистом, в 14 лет началась самостоятельная работа и первые прямые эфиры. И дальше – по всем жанрам в припрыжку: каждый день на работу после школы. Но волнение всегда со мной. Я до сих пор не могу справиться с ним – сердце стучит, в ушах шумит. А если во время интервью что-то вдруг идет не так, то шея предательски краснеет, выдает меня.

Я 25 лет работаю в кадре, но до сих пор не могу справиться с волнением. И мне это нравится, если честно!

Существует такой стереотип, что телевидение – это только красивая картинка с улыбающимся ведущим и известными гостями в телестудии?

— Да, я так часто шучу, что моя работа – это «нафуфыриться» и красиво головой покачать. Но это, конечно, только шутка. Телевидение – это сложный механизм «закулисной» работы. Над каждой секундой эфира трудятся десятки людей. За кадром остаются редакторы и продюсеры, режиссеры и операторы, инженеры, монтажеры, осветители, звукорежиссеры и многие другие. Без этой команды профессионалов не обходится ни один съемочный процесс на телеканале «МИР».

В последние несколько лет я занимаюсь интервью. Хотя когда-то думала, что этот жанр мне категорически не подходит. Дело в том, что во время первого в жизни интервью я ударила микрофоном по лицу своего героя.

Это была такая «съемка на коленке», я была еще школьницей, не было договоренностей, не было ни студии, ни света: мы практически ворвались в гримерку артиста после выступления и начали запись. Мне не нашлось стула… и тогда этот артист просто приподнял меня над землей и посадил на ручку своего кресла. В этом крайне неудобном и очень стеснительном положении я задавала вопросы. И на вопросе: «Что вы поете на сцене – мы все знаем, а что вы исполняете в дУше, например?» – гость наклонился вперед, а я просто подала микрофон для его ответа, но хорошенько зарядила ему по лицу. Он ответил: «Если в каждом городе меня будут бить микрофоном – я не буду петь вообще».

Тогда я думала, что для хорошего интервью нужна лишь искренняя заинтересованность! Если что-то не знаешь, значит, надо прийти и узнать. Сегодня же я готовлюсь очень обстоятельно, полностью изучаю биографию героя. Стараюсь посмотреть абсолютно все, что о нем есть в интернете. Причем не в печатном виде, а именно видеоинтервью, потому что в текстовом формате факты очень часто оказываются подтасованы. Можно сказать, придя на интервью, я уже приблизительно знаю, какие ответы получу. Или какие эмоции хочу получить. Когда гость видит, что я с ним знакома – гораздо проще выстроить взаимодействие. Поэтому – да, за каждым интервью стоит достаточно много работы телеведущего.

Иногда случается так, что на интервью мы едем с вопросами, которые написала не я, а, например, шеф-редактор. В таком случае подготовка ведущего не отменяется – я все равно буду дотошно разбирать факты о госте, потому что никто со стороны не объяснит, почему именно эти вопросы мы задаем и какой в них подтекст.

Камила, а есть ли разница, когда берешь интервью у мужчин и у женщин?

— По моему опыту, мужчины чаще уважительно дают интервью девушке, не пытаются в разговоре конкурировать. А женщины, особенно творческие героини, которые живут в системе жесткой конкуренции – с трудом дают интервью другим женщинам. Во всем будто чувствуют подвох.

Над образом ведущего работает целая команда. Это миф или правда?

— В моем случае – это только половина правды. Вот сейчас мы с вами разговариваем, на мне – красивый макияж, но вне работы я бы никогда так не накрасилась, для меня это очень ярко. Это рабочий грим, его создают гримеры. А вот образы для интервью подбираю самостоятельно. Так сложилось исторически. Было время, когда меня одевали костюмеры, но после одного случая я решила, что надо готовиться самой.

Однажды меня собирали на интервью к юбилею легендарного хоккеиста Павла Буре. Яркий макияж, красное платье с разрезом и туфли на шпильке. Казалось бы, что такого? Вау-эффект! Но когда мы зашли в зал, оказалось, что вокруг – исключительно мужчины спортсмены… и я в красном платье как мишень. Ситуация комичная, но я себя чувствовала очень неловко. На интервью мне должно быть удобно. Если я не знаю куда спрятать колени – я не смогу сама расслабиться и передам эту нервозность гостю. Интервьюер – зеркало героя. Мне есть о чем подумать помимо внешнего вида.

Вообще у меня есть такая профдеформация – всем девочкам «нечего надеть», а мне вечно «не в чем работать», хотя шкаф ломится от строгих нарядов, однотонных эфирных платьев. По магазинам я обычно хожу в поисках платьев-футляров и у меня есть туфли на шпильках всех цветов и оттенков. Ходить в них невозможно, а сидеть на интервью – красиво.

С прическами у ведущих тоже существует нюансы. Как обычно бывает у девочек: психанула – отрезала каре! У ведущих так никогда не бывает! Свою прическу нужно согласовывать с планами телеканала. Кардинальных изменений быть не может. Признаюсь, если бы была моя воля – ходила бы с короткой стрижкой и розовыми волосами.

Телеведущий на экране и в жизни – это два разных человека?

— Мои родственники из Казахстана при встрече однажды обрадовались: «Слава Богу, ты такая же! Мы на тебя по телевизору смотрим – и думали, что ты и в жизни стала такой важной женщиной! Как хорошо, что ты прежняя!» На экране – я серьезный и рассудительный человек, а в жизни – веселая и открытая. Вместе с тем – стеснительная и всегда сомневающаяся. Но на экране всегда надо держать спину, нести свой образ.

Я как-то поймала себя на том, что в обсуждении экранного образа сказала о себе в третьем лице: «Ей нужно то-то и то-то». Я действительно разделяю эти два понятия, наверно, мне так проще собраться, настроиться на работу.

Перед каждой съемкой мы знакомимся с гостем, болтаем, я всегда стараюсь снизить градус напряжения, шучу. А потом режиссер говорит: «Мотор!», и я – совсем другой человек, та «важная женщина из телевизора».

Камила, что самое приятное и самое сложное в работе телеведущего?

— Самое приятное в работе любого журналиста – каждый день узнавать что-то новое! Я беру интервью у людей самых разных профессий, при этом не могу быть экспертом во всех сферах и отраслях, не могу все на свете знать. Поэтому каждый день погружаюсь в тему, о которой никогда бы не узнала в обычной жизни.

Самое сложное – это делать вид, что я во всем-таки разобралась. Держать, так сказать, умное лицо и вовремя «вкидывать» вопросы и пояснения. Получается это одновременно и самое сложное, и самое интересное в работе.

При этом у меня бывает профдеформация с памятью: я могу очень много информации пропустить через себя, выдать в эфир, а через неделю-другую забыть. Если провести аналогию с компьютером – оперативная память развита, а на долгое хранение ресурсов не хватает. Поэтому энциклопедическими знаниями я не обладаю.

Если не телеведущая, то в какой другой профессии вы себя видите?

— В одиннадцатом классе я выбирала: поступить на эстрадно-джазовое отделение, на архитектора или на журналиста? Выбрала третье. Певица из меня была плохая, в архитектурный не взяли бы, так как не было художественного образования, а журналистом на тот момент я уже была шесть лет. Поэтому я просто продолжаю делать то, что умею.

Камила, вам часто приходится брать интервью у самых влиятельных людей нашей страны. И у вас наверняка складывается определенный образ по отношению к тому или иному герою. Кто из собеседников вас особенно удивил?

— Из последних примеров – Юрий Куклачев. Со стороны ведь кажется, что он – праздничный артист, юморист с кошками. А получилось неожиданно. Во время интервью он говорил такие трогательные вещи о любви, о семье… я разрыдалась в кадре, не смогла сдержать эмоций. Я от него ждала другого разговора, а он меня тронул до глубины души.