Лопатка вместо глины: искусствовед — о новом арт-объекте на Болотной набережной
На Болотной набережной нашумевшую скульптуру «Большая глина №4» Урса Фишера сменил новый арт-объект — 900-килограммовая «Садовая лопатка» скульпторов Класа Олденбурга и Кошье ван Брюгген. В эксклюзивном интервью MIR24.TV искусствовед Юлия Рольник объяснила, о чем предлагают задуматься авторы арт-реплики и как в современном мире меняется язык публичной скульптуры.
Семиметровая красная «Садовая лопатка», как сообщает музей «ГЭС-2», не только отсылает к теме созидательного труда как способа найти гармонию в меняющемся мире, но и напоминает о том, как близки природа, человек и культура, — ведь латинское слово «cultura» буквально означает «возделывание, обработка земли». Эта работа — о культивации новых идей и смыслов, которые могут возникать из самых простых вещей — игры и фантазии.
«Замена монументальной «Большой глины №4» Урса Фишера на красную «Садовую лопатку» (Plantoir) Класа Олденбурга и Кошье ван Брюгген у ГЭС-2 — это не просто смена арт-объекта, а поворот в мышлении: от акта творения к символу заботы».
«Большая глина №4» — часть серии «Clay», где швейцарский художник Урс Фишер исследует хрупкость формы и вечность материала. Первоначально созданная как грубая, почти неотесанная лепка из глины, скульптура была затем отлита в бронзе, подчеркивая конфликт между временным и вечным.
«Фишер не только работал с материалом сам, но и приглашал публику стать соавторами: в проекте на острове Гидра (Греция) он создал интерактивную «симфонию из глины», где каждый мог лепить, разрушать и пересобирать, оставляя в пластичном материале след своего мира. Это был диалог с местной культурой, с коллективной памятью и с природой самого материала, — продолжает искусствовед. — В этом контексте появление лопатки Олденбурга становится почти ироничным постскриптумом: инструмент для работы с землей сменяет результат творения из глины. Лопатку не лепят — ей копают, ухаживают, выращивают».
Движение, возникшее в Британии и США в середине 1950-х как реакция на абстрактный экспрессионизм, поп-арт вернул в искусство предметность, узнаваемость и визуальный драйв повседневной культуры. Его герои — не герои вовсе: это банки супа, комиксы, реклама, бытовые объекты. Художники, такие как Уорхол, Лихтенштейн, Гамильтон превращали массовое в высокое, при этом не без иронии.
Клас Олденбург, которого справедливо считают одним из родоначальников движения, начал с низов Нью-Йорка: в 1956 году он поселился в тогда еще суровом Нижнем Ист-Сайде, создал инсталляции «Улица» (1960 год) и «Магазин» (1961 год), где гипсовые гамбургеры, туфли и вывески стали частью нового визуального словаря.
Его подход в том, чтобы увеличивать привычное до абсурда, но делать это с любовью к вещам и юмором. Так родились его культовые гигантские скрепки, щипцы, кегли, а теперь — и лопатка, «посаженная» в самом сердце Москвы, поясняет Юлия Рольник.
«Размещение «Садовой лопатки» Класа Олденбурга и Кошье ван Брюгген у ГЭС-2 на Болотной набережной — это не случайная локация, а тонкий архитектурный и культурный жест. Здесь, в историческом центре Москвы, между мягкими линиями Якиманки, рекой и индустриальным силуэтом бывшей электростанции, объект работает не только как произведение искусства, но и как пространственный маркер нового типа городской среды», — подчеркивает Юлия Рольник.
Поп-арт редко вписывается в город «по умолчанию» — он требует диалога, соразмерности, иногда контрапункта. Но «Садовая лопатка» удивительно точно попадает в ритм набережной.
«Ее масштаб — семиметровый, но визуально легкий — он не подавляет архитектуру ГЭС-2, а вступает с ней в ироничный, но уважительный разговор. В ней есть вертикаль, как у фонарей и деревьев, но форма мягкая, игривая, живая», — считает искусствовед.
Важно и другое: сама набережная — это пространство перехода, прогулки, созерцания. Здесь хочется не просто пройти, а задержаться. И вот тут «лопатка» работает как акцент-пауза, как арт-реплика на фоне городского пейзажа. Не случайно это место уже стало фототочкой.
В архитектурном смысле, добавляет Юлия Рольник, — это пример грамотного встраивания публичной скульптуры в живую ткань города — не доминируя, а взаимодействуя. А в культурном — это приглашение смотреть на привычное (и на город в целом) с долей игры, самоиронии и заботы.
«Садовая лопатка» — не агрессивное высказывание, не политическая метафора. Это легкий, но точный акцент: город как сад, где нужно не столько строить, сколько заботиться. На фоне бронзовой глины с ее тяжеловесной неоднозначностью лопатка — это улыбка. Ее образ считывается сразу, без контекста, без инструкции, без кураторской таблички. И именно в этом — сила. И если «Глина» говорила: «Я творю», то «Лопатка» говорит: «Я рядом, я ухаживаю», — подчеркнула в интервью Юлия Рольник.