Магадан, 1 ноября. Архипелаг ГУЛАГ раскинулся по всей стране – от Кавказа до Дальнего Востока. Но, пожалуй, суровее всего условия заключения были на крайнем Севере. На Колыму – традиционное место ссылки и каторги – отправился корреспондент «МИР 24» Родион Мариничев, который встретился с теми, кто пережил репрессии.
Из своих окон она видит тот берег, на который впервые ступила каторжанкой. Было это почти 70 лет назад. Тогда Магадан состоял из деревянных бараков, лагерей и пересыльных пунктов. Сюда 20-летняя Антонина Новосад приехала отбывать 10-летний срок.
«Вы меня расстреляйте, я не знаю, за что меня посадили!» – говорит бывшая узница лагеря «Хениканджа» Антонина Новосад.
На западной Украине у нее была большая семья и жених Коля. В Великую Отечественную он пропал без вести. А вскоре после войны в дом ворвались какие-то мужчины, увели с собой и Тоню. Потом оказалось, что это были националисты, за которым охотился НКВД. В итоге девушку обвинили в связях с бандитским подпольем. Несколько месяцев следствия, суд и Колыма. Работать пришлось на шахтах.
«Мне какой-то топор попался такой тяжелый, здоровый. Я им дубала-дубала. У меня ничего не получается… Он тяжелей, чем я», – рассказывает Антонина Новосад.
Свой срок она отбыла почти полностью. Поехала на родину, но там уже не было ни дома, ни семьи: родителей тоже репрессировали. На работу не брали – враг народа. Помыкавшись, вернулась в Магадан.
Документы узников ГУЛАГа, их тюремные вещи и фотографии Иван Паникаров собирает больше 30 лет. Перебравшись с Дона на Колыму, попал на работу вместе с бывшими репрессированными. Тогда, в начале 80-х, о таком прошлом еще говорили полушепотом. Но уже через несколько лет стали понемногу пускать в архивы. И маленькая двухкомнатная квартира в колымском райцентре превратилась в музей.
«Здесь в общем-то размещены орудия труда, предметы быта – вот они, одежда заключенных», – рассказывает основатель частного музея ГУЛАГа Иван Паникаров.
Есть, например, картина, нарисованная на мешковине. Другого холста у сидящего за решеткой художника не нашлось. Хозяин музея и сам уже точно не знает, сколько у него экспонатов.
Колымские лагеря были частью огромного государственного треста «Дальстрой». Его основали в 30-е для того, чтобы осваивать огромный и безлюдный северо-восток Советского Союза. Но по комсомольским путевкам сюда ехали не охотно, так что рабочей силой были заключенные, причем не только уголовники, отбывали срок за пресловутые «три колоска».
К моменту ликвидации в 57-м территория «Дальстроя» простиралась от Лены до Чукотки. Управление находилось в Магадане. За без малого 30 лет через здешние лагеря прошли 870 тысяч человек. Из них каждый седьмой умер в заключении, еще 11 тысяч были расстреляны.
Колыма у многих до сих пор ассоциируется с колючей проволокой. Она здесь осталась с 50-х годов. Там находился один из крупнейших женских лагерей Магаданской области «Эльген». Он был рассчитан примерно на 6 тысяч заключенных.
Именно здесь отбывала наказание журналист и писатель Евгения Гинзбург. Этот лагерь она описана в своем автобиографическом романе «Крутой маршрут».
«На этой территории было 4 барака. Этот вот один и туда дальше еще было три барака. Вот здесь, справа, клуб был», – рассказывает основатель частного музея ГУЛАГа Иван Паникаров.
Остатки изгороди до сих пор попадаются то тут, то там. Она шла по всему периметру и соединяла вышки часовых. С них расстояние простреливалось на несколько сотен метров. От побега узников предостерегали таблички.
«После того, как он заходил за табличку и подходил уже к колючей проволоке, то охрана уже имела право на предупредительный выстрел, как всегда, ну и потом уже стрелять на поражение», – рассказывает главный научный сотрудник Магаданского областного краеведческого музея Сергей Ефимов.
Вагонетки – ныне экспонаты областного краеведческого музея – стали основой экономики Колымы. Многие бывшие лагеря затем превратили в фабрики.
А есть одно строение, которое и сегодня в ведении МВД. Василий Ковалев до сих пор иногда сюда приходит, чтобы вспомнить, как все было.
«Стены все во льду, света нету. Внизу были окна, почти в земле. Но они забиты железом. Двойные решетки», – вспоминает бывший узник лагерей «Дальстроя» Василий Ковалев.
Выходец из Одессы, он попал в эту тюрьму в 50-м. За то, что боролся против партии и подшучивал над Сталиным. В характеристике Василию написали: социально опасен. И определили в подвальный, полузатопленный этаж. Там в камере могло быть от 20 до 30 человек, и все стояли, никто не спал.
Кругом давно совершенно другой пейзаж. А скоро, вероятно, снесут и эти полуразрушенные стены, с которых для бывшего узника начинался Магадан.
«Может быть, сегодня нам нужно сделать еще больше для того, чтобы гулаговские страницы были представлены более ярко здесь как один из элементов, в том числе для туристов, которые все равно приезжают сюда, интересуются этим», – говорит губернатор Магаданской области Владимир Печеный.
Один из главных в стране памятников репрессированным – магаданская Маска Скорби. Она появилась здесь лишь спустя 40 лет после десталинизации и признания перегибов. Монумент установили на месте так называемой «Транзитки». Отсюда заключенных распределяли по разным лагерям.
Подробнее в сюжете: Программа Вместе
