Елизавета Боярская рассказала о работе над спектаклем про Цветаеву и Пастернака. ЭКСКЛЮЗИВ

В рамках программы «Культ личности» корреспондент телеканала «МИР» Нахид Бабаев пообщался с известной российской актрисой Елизаветой Боярской.

Успеваете ли вы сейчас? На все ли хватает время?

Боярская: В принципе, я все успеваю. В своей жизни я оставила все самое главное – семья, время для моих двоих сыновей и работа. Сейчас я работаю над музыкальным спектаклем «1926», премьера которого состоится 25 января в филармонии имени Шостаковича. Этот спектакль основан на переписке поэтов Марины Цветаевой, Бориса Пастернака и Райнера Марии Рильке. Это такая мультимедийная постановка, в которой звучит музыка. Замечательный скрипач Дмитрий Синьковский будет солировать. Кроме того, действительно интересное художественное оформление в виде 3D-мэппинга и собственно переписка поэтов, которую мы будем озвучивать вместе с Анатолием Белым.

Спектакль называется «1926». Насколько я помню, переписка длилась 13 лет – с 1922 года. Почему выбрали именно 1926-й?

Боярская: Выбрали по трем причинам. Во-первых, литературное пространство и у Пастернака, и у Цветаевой настолько богато, что нужно было остановиться на чем-нибудь одном. Мы выбрали как литературную основу поэму Цветаевой «Крысолов», которая была создана в 1926-м. Она лежит в основе поэтической канвы постановки. Кроме того, это такой острый момент в жизни Пастернака и Цветаевой – она в эмиграции, он здесь, в неблагополучном для себя литературном состоянии. У него все время возникали проблемы с цензурой и так далее. А она живет в глубокой нищете в эмиграции. Единственное, что их вдохновляло, что поддерживало ту высоту, которая им предназначалась, по сути, это как раз переписка, когда они, вникая в нее, взлетали куда-то ввысь. Из быта и проблем они возносились в сферу, в которой они по-настоящему чувствовали себя нужными, талантливыми, глубокими людьми. Кроме того, для нас было принципиально в спектакле отразить эпоху на основе легенды о крысолове, сюжет которой близок началу XX века. Снова и снова появляются новые «крысоловы», народ верит им и идет с ними до конца. А потом случаются войны, революции, репрессии и так далее. В Советском Союзе был свой «крысолов», в Европе появился свой «крысолов».

Спустя 13 лет переписки Цветаева и Пастернак встретились. У вас есть этот момент в спектакле?

Боярская: В самом конце есть. Я бы сказала, что это эпилог. Потому что Цветаева сама очень интересно рассказала про это событие, что «вместо встречи вышла невстреча». И на самом деле лучше бы было, если бы они не встречались, поскольку это было какое-то недоразумение, чем встреча. Она очень правильно об этом сказала: «Не люблю встреч в жизни, да и не суждено, чтоб сильный с сильным». В жизни этот роман не смог бы случиться, так как он был эфемерный, эпистолярный, он был возвышенный, действительно – неземной, в какой-то другой стратосфере.

Продолжение интервью смотрите в видеоверсии.