Мог ли Лев Лещенко во время службы в армии встретиться с Элвисом Пресли? Почему из оперетты он попал на радио? В рамках проекта «Личные связи» на телеканале «МИР 24» легенда советской и российской музыкальной сцены, народный артист РСФСР Лев Лещенко рассуждает о предназначении человека, о совести, любви, воспитании поколений и открывает личные тайны.
- Мне сложно, потому что мы достаточно давно друг друга знаем. Хотя я полагаю, что не принадлежу к числу людей, которые могут похвастаться десятилетиями знакомства, но мало у кого есть такой автограф на твоей пластинке. Ты мне написал: «Юра, не шали». Что ты имел в виду? Это было неделю назад.
Лев Лещенко: Мы взрослые люди, но наша горячность и приверженность к молодости остается в нас, поэтому мы будоражимся иногда, чрезмерно даже. Я иногда чувствую себя мальчишкой, пусть это не выглядит смешным, но иногда какие-то поступки совершаешь, а потом думаешь: чего я так распалился? Я думаю, что это не только возвращение к молодости, но и черта характера. Есть люди, которые быстро уходят в тень, стареют, а мы с тобой пока «были молоды и красивы», как в одной песне.
- Для меня существует несколько Лещенко. Есть человек, которого я знаю давно, но который меня знает недавно. Скажи, какое главное предназначение человека?
Лев Лещенко: Я не буду обращаться к «Фаусту» Гете. Это вечный вопрос, который очень трудно сформулировать. Я думаю, главное предназначение – жить, сохранить здоровье, реализовать себя, добиться чего-то, стать самодостаточным, научиться быть самим собой. Я, например, часто размышляю. Извини, что обращаю эту мысль к своей супруге. Она у меня достаточно мудрая женщина. Она говорит: тебе пора уже научиться говорить «нет». До сих пор что такое, что происходит со мной, может быть, это чрезмерная доброта или желание понять другого человека, не обидеть его, найти с ним момент общения, контакт, это, наверное, отпечаток моей актерской профессии – я должен выйти на сцену, перешагнуть рампу и достучаться до сердца каждого человека. Главное предназначение, я думаю, – это реализация человека. Для кого-то это великая власть, для кого-то реализовать себя как художник, творец. Самое главное – это здоровье в нашем возрасте. Сверхзадача – сохранить здоровье.
- В твоей жизни есть история, связанная с Элвисом Пресли. Это так?
Лев Лещенко: Эта история есть только в моей биографии, я пару-тройку раз вспоминал. Дело в том, когда я пришел служить в армию, в группу советских войск в Германии, сначала это был курс молодого бойца в Тамбове, потом нас всех делегировали. Я попал в то время, когда был Карибский кризис, это 1961 год. Мы спали с автоматами, в танках, и наши танки стояли друг против друга с американской армией, которая была на другой стороне Бранденбургских ворот. Когда я стал читать потом какие-то вещи, оказалось, что именно в эти годы Элвис Пресли служил в комендантской роте на противоположной стороне Бранденбургских ворот. Если бы начался конфликт, мы бы, наверное, с ним немножко посоревновались.
- В чем секрет твоей формы?
Лев Лещенко: Не могу сказать. Секрета нет никакого. Это, конечно (не люблю такие слова), генетическая предрасположенность. Мама, папа. Батюшка дожил до ста лет, полгода не дожил. Мама ушла рано, но это было несчастье, была война, 1943 год, когда не было ни лекарств, ничего, даже в Москве, даже в полку, где они жили. Батюшка у меня был молодец. И дед у меня достаточно долго прожил. Кому нужен больной немощный человек на сцене? Выйду я с палочкой, шамкая губами и не имея должного тембра? Я пока еще звучу, я считаю себя кроссовером, я могу еще ответить примерно так за сто романсов русских и зарубежных композиторов. Может быть, не все спою, но знаю точно.
- Ты же классику исполнял, оперные партии, у тебя же все начиналось не с эстрады.
Лев Лещенко: Я пришел на радио после института из театра оперетты. В оперетте мне не давали петь, потому что там, в основном, высокие партии, и я играл характерные роли. В одной оперетте я играл отца Тани Шмыги. Она бедная приходила все время перед сценой и говорила: «Левочка, я тебя прошу, ты так молодо выглядишь. Давай тебе еще морщинки, седины немножко подсыплем пудрой на виски». Однажды еще один человек уникальный – Жанна Кузьминична Матюшина, которая возглавляла музыкальную группу солистов радио и телевидения, была педагогом ГИТИСа, знала мои возможности, что я пел эстраду, оперу, оперетту – все на свете, сказала: «Что ты там сидишь в оперетте? У тебя на радио пять оркестров».
Действительно, было пять оркестров: Геннадия Рождественского, Максима Шостаковича, оркестр Силантьева, Карамышева, Людвиковского, оркестр электромузыкальных инструментов под управлением Вячеслава Мещерина. Я пришел на радио и стал петь со всеми оркестрами. Это было такое раздолье и поле для настоящего творчества.
- 9 мая. Как ты относишься к тому, что идет некое навязывание там, где это не нужно, излишний пиар этого праздника, вокруг него создаются некие искусственные мероприятия, впечатление, что беспринципность некоторых товарищей, создается на этом бизнес. Что ты думаешь на тему, что праздник должен быть от души, что нельзя его навязывать.
Лев Лещенко: Это как что-то хрупкое, как новорожденный ребенок, надо так нежно к этому относиться, с глубоким чувством сопереживания, глубины искренности большой. Очень много чувств, которые суммируются воедино. Самое главное, что ты сказал, нельзя такие темы трогать нечестными руками. Главное, чтобы была честность в этом. А предел коррекции или уровень отношения к этому, трепета, грусти и пафоса – там сантиметры какие-то.
Настоящая человеческая природа большого человеческого чувства может определить это. Этот праздник, как религия, он в тебе самом. Господь Бог – это не храмы, это ты сам со своими чувствами, со своим отношением к Господу, со своими чувствами, страданиями, печалями, со своими сантиментами. Есть запрещенные приемы – нельзя петь про больную маму, про безногого папу. Есть тонкие чувства, к которым нельзя нечестными руками прикасаться.
- Ты вскользь поколений новых коснулся. Что тебя больше всего беспокоит? Или ты спокойно относишься к тому, что происходит в музыке, например?
Лев Лещенко: Ты в одном вопросе озвучил несколько тем. Что касается правды, это самое главное слово. Чтобы быть правильным человеком, не надо врать. Во-вторых, понятие дружбы – это понятие, как говорят, когда 24 часа в сутки, можно не видеться месяцами и дружить. Но если ты дружишь с человеком, ты должен принимать его таким, какой он есть. Если что-то не нравится настолько, что тебе это претит, ты не должен дружить. В воспитании столько главного. Надо все время думать о том, как я это оцениваю. Не ссылаться на других, в том числе на друзей. Ты за все в ответе. В дружбе родитель самому себе.
Есть замечательная книжка американского психолога «Как стать родителем самому себе». Главное – твоя ответственность, твой выбор, твои позиции. Я не говорю про позиции нравственные, моральные, это область серьезная. Я думаю, что мы, имея хорошее, глубинное, фундаментальное образование, когда нас к чему-то призывали, в каком-то смысле заставляли, ориентировали, не может ребенок сам себя сформировать. Я все время думаю, как в эволюции, как человек появился. Ребенка брось сейчас, он ничего не сможет – ни покормить, ни двигаться, ни функциональных вещей сделать. Я думаю, что воспитание – это самое главное. Как оно выстраивается? Это семья, школа, общественные формы.
Маленький пример. К нам в школу московскую, где я учился, постоянно приезжали музыканты классические. Мы терпеть не могли слушать, кто-то на пианино приедет и играет. Я не говорю, Володя Крайнев. Гилельс, конечно, не приезжал. Но нас снимали с уроков, мы шли в актовый зал, и пятый-шестой урок мы слушали «Времена года» Чайковского. Потом это проросло в нас. Мы стали просто любить это, я благодарен сегодня, что у меня нормальное хорошее воспитание.
- 1991 год, август, тяжелый момент. По поводу этих трех дней и воспитания. Язов, Крючков… Это были совестливые мужчины, они не смогли отдать приказ стрелять по своим. Это тоже часть воспитания.?
Лев Лещенко: Абсолютно. Совесть – самое главное слово в жизни. Бессовестный человек и человек с совестью – все понятно. Если это разобрать и если следовать этому, ошибок будет значительно меньше и больше справедливости настоящей, хотя это тоже эфемерное понятие, как мораль и нравственность – это категории, о которых можно говорить с точки зрения одного класса или другого, бедного или богатого человека, это все очень непросто.
- Кстати, о любви. Вопрос – можешь ли ты это почувствовать?
Лев Лещенко: Понятие любовь – это самое главное. Когда ты задал первый вопрос, во имя чего родился человек, человек родился во имя любви: к себе, к земле, на которой ты растешь, к своим родным и близким, к творчеству, к профессии. И еще тысячи эпитетов, которые можно привязать к этому слову. Если говорить о любви мужчины и женщины, тут тоже очень много разных трактовок. Я их знаю, но говорить о них, скажут, что Лев Валерьянович пережил 70 с лишним лет, и все о любви размышляет. Хотя, как говорил Пушкин, любви все возрасты покорны. Знаменитая ария Гремина из оперы «Евгений Онегин»:
Любви все возрасты покорны,
Ее порывы благотворны.
И юноше в расцвете лет, едва увидевшему свет,
И закаленному судьбой бойцу с седою головой.
Замечательные стихи, я думал, чем закончить нашу беседу.
Я вас люблю, – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
Самое главное – эмоции человеческие, которые ты у меня вызвал. А я, может быть, обратно вернул тебе.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Гости эфира
