Героем программы «Культ личности» с Григорием Заславским на телеканале «МИР» стал народный артист России, автор-исполнитель Олег Митяев.
Мы беседуем с вами в преддверии вашего дня рождения, причем это такая красивая дата – 65 лет, можно сказать, юбилей. Скажите, какой подарок для вас в этом году на день рождения?
Митяев: Ну вообще когда-то у меня был целый список мечт. И когда ко мне подходил какой-то человек и спрашивал: «Ну о чем ты мечтаешь, хочу тебе помочь», я говорил: «Минуточку» и доставал бумагу, где у меня по списку все было написано. Собственно, там у меня были несбыточные мечты, например, даже есть такая песня «Мечта номер четыре». Разложить раскладушку на поле, лечь и полететь на ней вокруг земного шара. Кроме этого, мои какие-то запросы уже подошли к концу, и меня удивляют люди, у которых есть какие-то еще желания для себя. У меня есть такой клапан, который называется «благотворительный фонд». Поэтому желаний очень много, там постоянно требуются какие-то средства, и это уже превратилось в ассоциацию «Все настоящее детям». Туда всходят более 80 городов и студия мультипликационных фильмов в Новосибирске, театр глухонемых, и аутисты, и авторы-исполнители. В «Артеке» у нас есть свой фестиваль «Мировые песни». Боюсь что-то забыть, потому что много у нас таких затей воплощает наш благотворительный фонд в Челябинске.
Скажите, а вы вообще празднуете дни рождения? Есть ли у вас какие-то традиции, как-то связанные с днем рождения?
Митяев: Наверное, подсознательно я был согласен с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, который говорил, что дни рождения не для тебя, а для твоих друзей. Мне, конечно, всегда было удивительно услышать свои песни в исполнении Валерии, Кобзона, Александра Розенбаума, хора «Домисольки», Безрукова, Трофика, Ваенги. Вышло четыре альбома «Митяевские песни». И обычно на такие юбилеи собирались люди и пели, а я сидел как именинник и слушал.
Борис Слуцкий написал «Что-то физики в почете./Что-то лирики в загоне». Вы тоже, прежде чем стать автором-исполнителем, кем только не успели побывать. Много какие в вашей биографии были истории и много какого опыта вы успели получить. А могло ли так случиться, что вы бы не стали автором-исполнителем и все пошло бы совсем по-другому!
Митяев: Поворотов было очень много. И я даже предъявлял какие-то претензии судьбе. Зачем было заканчивать монтажный техникум, институт физкультуры, потом поступить в театральный институт, чтобы потом ничего из этого не пригодилось, а я просто писал песни и их пел, где попросят? Собственно, в этом и заключается профессия. Но потом я понял, что это было сделано специально там сверху. Потому что из чего писать-то? Нужно было три раза развестись, нарожать детей, закончить всякие учебные заведения, пообщаться, поработать на стройке, а потом уже там (показывает наверх) скажут: «А теперь пишите!». И поэтому все это было не зря, все это откладывалось. И я, конечно, сопротивлялся, когда ко мне приходили друзья и говорили, что я хорошо написал песни «В осеннем парке», «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». «Но прошло уже четыре года, что же ты ничего не пишешь? Ты исписался?» – спрашивали они меня. И я отвечал: «Хорошо». Я доставал свою зеленую шариковую ручку и писал дальше про ножи, про лето. И выходила порция новых песен.
Вы очень много даете концертов, причем выступаете не только в России, но и за границей. И там на концерты совсем необязательно приходят только те, кто вырос в России, эмигрировал или находится в отпуске за рубежом. Иностранная публика тоже вас воспринимает, и вы имеете успех. Как вы думаете, что такого есть в русской авторской песне, чего нет, допустим, во французском шансоне, чем она особенная?
Митяев: Ну, это, конечно, загадка. Я бы сказал, что без перевода, конечно, сложно. Это надо обладать каким-то интересным голосом, какой-то харизмой. Несколько лет назад я послушал Мирей Матье, когда внизу шел текст песни, которую она исполняла. И я тогда так обрадовался, как будто немое кино заговорило, открылся какой-то другой мир. Но тем не менее я всегда очень завидовал лицедеям, которые в любом государстве могли изъясняться без всякого языка, и я им завидовал, что они проехали почти весь мир. Но когда мы поехали в Южную Африку, Германию, песни перевели на французский, немецкий, иврит, для меня это было удивительно. Это загадка. В Южной Африке собирался зал, они все сидели, молчали и слушали песни. После того, как мы заканчивали, на сцену выходили потрясающие артисты. Они так пели, что нам и не снилось, играли на инструментах, но никто их не слушал. Все выпивали и разговаривали. Я удивлялся: «Как так, почему? Сравните нас с ними». Они говорили: «Они поют «Битлз» и другие известные песни, они из нашей страны, мы это все это знаем. А вы приехали издалека, из России, нам хочется все это понять, это авторское». Ну и подстрочники сильно помогали. Да, было много казусов, но, в принципе, гораздо проще, когда есть подстрочник.
Авторская песня всегда была как бы в стороне от шоу-бизнеса, хотя, может быть, вы с этим не согласитесь. И в связи с этим вопрос: нуждается ли она в какой-то особой поддержке и если да, то в чем? Какая именно поддержка нужна этой, в общем-то, специфической русской традиции авторской песни?
Митяев: Ну, наверное, это все-таки шоу-бизнес. Потому что, когда вышел альбом «Песни нашего века», мы на какой-то период обогнали Филиппа Киркорова по продажам компакт-дисков. Но, конечно же, это часть поэзии – авторская песня, здесь нужна какая-то подготовка общеобразовательная. И уровень аудитории катастрофически падает в нашей стране. Это государственная задача, чтобы поддержать авторскую песню, какие-то фестивали, которые собирают по 100 тысяч человек, там Грушинский, в других городах – в Минске, в Челябинске, Курске, Владивостоке. Мы этого не видим ни по одному из телеканалов, потому что, как сказал Юрий Визбор: «Все на продажу понеслось, и что продать, увы, нашлось». Вообще никто не трогает поэзию и авторскую песню, потому что они не приносят каких-то больших денег, а вот шансон приносит. Не устаю повторять кого-то из римских императоров: «Рим катится к катастрофе. Певцы перестали воспитывать, а только развлекают». Это про нас.
Все мы почти год были ограничены в передвижениях, ограничены в какой-то творческой деятельности, в выступлениях в том числе. Насколько для вас плодотворно прошел этот год, что именно вы успели сделать и, может быть, наоборот, вы не жалеете о том, что эти ограничения случились?
Митяев: Ох, тут все время идет такая борьба между писанием и читанием. И сюда добавляется еще организация фестивалей. Все-таки Ильменский и Грушинский фестивали прошли, пусть и в онлайн-формате. Но к нам присоединился весь мир: из Америки, из Австралии, из Германии – все выходили в эфир и пели песни Окуджавы, свои песни. Это было здорово.
А можно сказать, что ваша концертная деятельность возвращается в более-менее привычное русло?
Митяев: Она у нас вяло продолжалась. Сначала 25%, потом 50%. У меня недавно прошел концерт в Челябинске с симфоническим оркестром. Абик Абдурахманов –прекрасный режиссер. С этим оркестром мы записали альбом, выступили в Челябинске, сейчас собираемся выступать в Москве.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Музыкальная шкатулка
