Социальные связи: насколько счастливыми делает людей жизнь «по знакомству»?

Социологи выяснили, что почти половина людей готова не ходить в больницу, если там нет знакомого врача. Три четверти респондентов признались, что устроились на работу благодаря знакомым. О чем говорят эти цифры исследователям и сколько друзей нужно для полного счастья, телеканалу «МИР 24» рассказал кандидат социологических наук, декан факультета социальных наук МВШСЭН, директор центра социологических исследований РАНХиГС Виктор Вахштайн.

- Социологам эти цифры о чем говорят?

Виктор Вахштайн: То, что мы видели до 2020 года в рамках проекта «Евробарометр в России», который мы с коллегами ведем в РАНХиГС, – это поступательный рост социальных связей у людей и их все более значимая роль в том, как организована повседневная жизнь – то, что касается кредитов, трудоустройства, обращения в больницу.

- Так думают только россияне?

Виктор Вахштайн: В разных странах роль, которую играют наши социальные связи, сильно варьируется. Например, такое значение, как у нас, они имеют в Бразилии, где все зависит от того, как устроена ваша записная книжка, сколько у вас знакомых врачей, есть ли у вас знакомый дантист, парикмахер. В конечном итоге такое доверие людей друг к другу в России компенсировало недоверие к социальным институтам, начиная от всего, что связано с банками. Есть республики в нашей выборке, где человек, который зарабатывает 20 тысяч рублей, в случае экстренной необходимости не станет обращаться за кредитом, он в течение трех дней соберет 350 тысяч. В той же ситуации московский клерк, зарабатывая 120 тысяч рублей, обратится в банк за микрокредитом.

В каждой стране роль социальных связей различна. У нас она связана с тем, что недоверие к формальным институтам компенсируется за счет доверия людей друг к другу.

- Какие социальные связи можно считать значимыми?

Виктор Вахштайн: Есть три градации доверия: есть сильные связи – наши друзья, которым вы можете оставить ключи от квартиры на время своего отъезда, попросить полить растения, покормить кошку. Это ваши знакомые, те контакты, которые вы поддерживаете, периодически ими пользуетесь, когда нужно получить информацию, например, о том, в какой университет поступать вашему ребенку, или в случае трудоустройства.

Есть виртуальные связи – это полузнакомые люди, чаще всего контакты, которые вы не поддерживаете нигде за пределами соцсетей. Если первые два типа связей коррелятивны друг другу (чем больше у вас друзей, тем больше, как правило, у вас знакомых), есть значимые исключения, например, пожилые люди, у которых друзей гораздо меньше, а знакомые остаются, или люди, которые живут в сельской местности, или люди, которые за последние десять лет трижды меняли место жительства, – у них гораздо больше знакомых, чем друзей, но, в целом, это два очень соотносимых параметра. Нет такого, что у вас один друг и тысяча знакомых.

То, что касается связи с третьим параметром – с подписчиками, френдами, контактами, там никакой связи не наблюдается. У вас может быть очень много подписчиков, но вы при этом не сможете никому оставить свою кошку на время отъезда, никто не польет ваш фикус в это время.

- Большое число слабых социальных связей, друзья в социальных сетях – это обуза или потенциальный капитал?

Виктор Вахштайн: Слабые связи – это знакомства, а это виртуальные связи, ситуация, в которой вы не уверены даже, знаете ли вы этого человека лично, встречались ли вы с ним. Если у вас близкие друзья – ваши френды в социальных сетях, как обычно бывает, то они не будут относиться к этой третьей категории, это просто друзья. Что касается точек конвертации, как это называется в социологии. То есть можно ли как-то конвертировать большое количество подписчиков в полезные знакомства, то чаще всего – нет. Возможно, со временем такого рода фабрики перевода социального капитала из виртуального в реальный возникнут, но сейчас это, как правило, ограничивается общением, какими-то редкими незначительными услугами. Такого, что это массовое явление и, скажем, TikTok или Instagram заменили нам знакомства, нашу записную книжку, этого не происходит.

- Как пандемия отразилась на количестве и качестве социальных связей россиян?

Виктор Вахштайн: Что касается стандартных реакций, как наши связи реагируют на пандемические условия, их обычно выявляется несколько. Во время эпидемии атипичной пневмонии в Гонконге – это коронавирус 2003 года – исследователи, которые анализировали, как менялись социальные связи между людьми на зараженных территориях, там, наоборот, произошла солидаризация. Слабые связи стали сильными, сильные стали еще сильнее, люди объединились в виде войны на два фронта. С одной стороны, против вируса, с другой – против китайского правительства, которое, мягко говоря, повело себя в тот момент не вполне эффективно.

То, что мы наблюдали в период пандемии в Москве на протяжении предыдущего года, это как раз наоборот распад социальных связей, атомизация, когда сильные связи становятся слабыми, а слабые исчезают. В малых городах России наблюдалась другая тенденция – там как раз сильные связи стали еще сильнее, а слабые исчезли. Как это будет дальше меняться, мы не знаем. На такое изменение наших социальных связей больше влияет не сама эпидемия, а карантин и карантинные меры.

Вопрос не в том, как повлияет вторая волна, а в том, насколько отсутствие жестких карантинных мер сыграло на то, что наши связи начинают восстанавливаться.

- Можем ли мы говорить, что чем больше у человека друзей, тем более он успешен?

Виктор Вахштайн: Тут нужно различить два параметра: с одной стороны, количество сильных и слабых связей – тут нет прямой связи с успешностью, есть прямая взаимосвязь с тем, что вы, например, не пойдете в банк за кредитом, что вы, потеряв работу, довольно быстро сможете найти новую, а есть связь с субъективным благополучием, то, что называют экономисты уровнем счастья. Если в Америке, благодаря Инглхарту, мы знаем, что счастье людей связано не столько с доходом, сколько с уровнем образования и состоянием в браке, то у нас такой зависимости не наблюдается, даже наблюдается немного обратная: люди, состоящие в браке, более несчастны, люди образованные более несчастны.

Есть взаимосвязь между субъективным благополучием и с числом связей, но не с успешностью. С успешностью – это так называемый феномен Грановеттера – связано не то, сколько у вас друзей и знакомых, а то, насколько они являются друзьями друг друга. Если все ваши друзья и знакомые знакомы друг с другом и дружат друг с другом, то ваши шансы на успешную карьеру, успешный переезд, более заметный рост в жизни меньше, чем если ваши друзья и знакомые из разных сфер.

- Ученые говорят, что счастье надо искать внутри. Из нашего разговора получается, что его надо искать вовне. Как одно с другим соотносится?

Виктор Вахштайн: Это не очень удачный концепт. Поскольку экономисты любят броские фразы, типа «индекса счастья» – он замеряется в разных странах, то, конечно, мы говорим чуть более скромно – «субъективное благополучие». Это давно уже не категория психологии, сейчас это то, что изучают экономисты, социологи, и как раз уровень субъективного благополучия в России показывает очень устойчивую зависимость от числа ваших сильных и слабых связей – причем от сильных дружеских в большей степени, чем от слабых. Тут дело не в том, что внутри вас и как вы переживаете свое ощущение субъективного благополучия, а вопрос того, в какой степени внешние факторы на это субъективное благополучие влияют, если да, то какие.