Выборы в Государственную думу восьмого созыва в России состоялись. Оценку итогам в эфире телеканала «МИР 24» дал политолог, генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев.
- Еще до начала голосования многие политологи предрекали безоговорочную победу «Единой России». Было ли ожидаемым, что это будет убедительная победа и по партийным спискам, и по одномандатным округам?
С одномандатными округами спор мог идти – сколько будет: 190, 188, 170 или 220. А с голосованием по спискам большинство было очень ожидаемым. Но каким будет это большинство? 45% – это тоже большинство, и 30% – большинство, если у вас много партий. То, что «Единая Россия» получит такое значимое большинство, не все ожидали, понятно – почему, потому что была пенсионная реформа, другие непопулярные, но необходимые решения. За это партия парламентского большинства не столько несет ответственность, сколько должна платить за это своими голосами.
Скажи партия парламентского большинства: «Вернем пенсионный возраст», и голосов было бы значительно больше. Но, в данном случае, они, поддержав эту реформу (можно спорить, правильно ли это было сделано), заплатили голосами, но большинство опять получили. Партия получила фактически конституционное большинство, и будет определять работу Государственной думы.
- Едва ли не каждый пятый избиратель проголосовал за КПРФ. Чем можно объяснить рост по сравнению с предыдущими выборами?
Дмитрий Журавлев: Честно говоря, этого я не ожидал. Понятно, что та же пенсионная реформа, которая работала против «Единой России», работала за КПРФ. Но дело не только в этом. КПРФ традиционно держит в своих руках лозунг справедливости. Русский народ исторически всегда жаждал справедливости. У КПРФ была эта возможность. В непростых социально-экономических условиях неравенство выглядит как несправедливость. Неравенство есть везде. Мира абсолютного равенства даже Коммунистической партии Советского Союза добиться не удалось. Но воспринимается оно по-разному.
В условиях разных уровней жизни в разных регионах идея равенства, справедливости становится очень эффективным политическим оружием. Как говорят многие эксперты, коммунисты, опираясь на эту идею, с одной стороны, и на проблему пенсионного возраста, с другой стороны, могли бы взять больше. Они все-таки больше не взяли. Я не совсем с этими людьми согласен, но, чтобы себе представить картинку, говорят вообще о поражении коммунистов. Я бы не назвал поражением, когда у них больше голосов, чем было, но в идее поражения есть свой смысл: они взяли больше, чем обычно, но меньше, чем могли бы в этих условиях.
- Есть ли предпосылки к дальнейшему росту электората КПРФ?
Дмитрий Журавлев: Не уверен. Электорат КПРФ – это комета, это очень мощное ядро и шлейф за ним. Все выборы, кроме нынешних, попытка коммунистов взять чужой электорат приводила к удару по его ядру. Свои избиратели, новые идеи того же Грудинина, какие-то новые лица воспринимали плохо. Они не хотели другого – они хотели свою партию.
Сейчас коммунисты вырвались из этого порочного круга, но не думаю, что это навсегда, потому что проблема остается. И еще одно: куда расти? Больше 100% быть не может, там уже предел, там уже все остальные партии. Фактически сегодняшние выборы – это выборы двухпартийные. Партий в парламенте стало больше, а реально усилились две главные, то есть все остальные вместе стали значительно меньше, чем эти две. Все партии, которые есть кроме коммунистов и «Единой России», если собрать, то они вместе и получат еще один результат коммунистов.
Тут расти трудно. Чтобы коммунисты начали серьезно расти, должна серьезно падать «Единая Россия», больше уже ничего не осталось. Вряд ли голосующие за «Новых людей» будут голосовать за коммунистов.
- Основатель «Новых людей» – миллиардер Андрей Нечаев, по сути, бизнесмен, который решил заняться политикой, как когда-то Михаил Прохоров.
Дмитрий Журавлев: Это принципиально разные вещи. Прохоров, придя в политику, шел в революционеры. Я не знаю, насколько он верил сам в то, что говорил и делал, но он шел в революционеры, собирался все перестроить, изменить. Все, к чему он должен был прикоснуться, это должно было измениться – он такой волшебник политический. И поэтому он вызывал неприятие у значительной части электората при том, что вызывал приятие у своих. В каком-то смысле он тоже был коммунистом: у него были его ребята и все остальные.
«Новые люди» – партия спокойных бизнесменов, это люди, которые не собираются кого-то ниспровергать. Они всего лишь хотят провести ряд экономических реформ. В этом смысле они не входят в острые противоречия с остальными партиями. Они просто предлагают свои решения: хорошие или плохие – другой вопрос. Я думаю, что бизнес-сообщество многие идеи этой партии будет поддерживать. Другой вопрос – насколько это эффективно для страны в целом. Но то, что интересы бизнеса эта партия блюдет, это факт. Бизнеса – не политического направления на восток, на запад, за Путина, против Путина, а только бизнеса.
В этом смысле, они, с одной стороны, стоят на жесткой позиции, с другой, сильно никому не мешают, ни с кем не враждуют, поэтому у них есть шанс. Не могу сказать, что этот шанс стопроцентный, потому что одна из ключевых фишек этой партии – это название.
Очень сложно будет на следующих выборах идти по списку партии «Новые люди». А вы что пять лет в парламенте? Вы все еще новые? Вот где вопрос. Их главный эффект – это эффект новизны, а эффект новизны проходит. Они, я думаю, все-таки пройдут в Думу. Если они за эти пять лет сумеют что-то, кроме новизны, предложить, то это будет нормальная в западном смысле праволиберальная партия. Хорошо, если будут партии разных взглядов, которые не будут требовать друг друга расстреливать, потому что парламент – это точка, в которой никто никого не свергает. Нужно друг друга слушать и стараться находить разумные решения.
«Новые люди», как я понял, готовы эти решения искать, в этом смысле они будут сотрудничать и с коммунистами, и с «Единой Россией» – в той степени, в которой это будет соответствовать их представлению о правильном.
- О каких долгосрочных политических трендах вам говорят предварительные итоги выборов в Госдуму?
Дмитрий Журавлев: Во-первых, о стабильности партийно-политической системы. Да, в ней есть новизна, да, эту новизну ждали, желали, за нее голосовали, но новизна состоит в смене лиц и, может быть, подходов, но не принципов. У нас многопартийный парламент, он обладает определенными правами и обязанностями, он их выполняет. Парламентская демократия в России существует. Это утверждение не столь банально, как кажется. Мы свою парламентскую демократию создавали 30 лет с неимоверным трудом, в некотором смысле на вырост, потому что никому в 90-е годы никакие партии были не нужны – там все было устроено по-другому. Теперь эта система живет сама, она живая: она живет, дышит, может работать не только потому, что Ельцин сказал, что у нас должно быть много партий, а потому, что их реально много есть.
Второе – преемственность принятия решений. Очевидно, что новый парламент будет отличаться от старого, но он не будет пытаться поставить с ног на голову все то, что сделали предшественники. Для России это очень важно, мы – страна перманентной революции. Немножечко бы без революций пожить, чтобы средств хватало не только на преобразование политики, но и на обычного человека. А это связано: либо революция, либо люди – на все ресурсов не хватит. То, что стабильность многих раздражает, я знаю, я студентам преподаю, но в этом аспекте стабильность необходима, иначе мы так из этого круговорота революций не выйдем.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Выборы в России
