Композитор Александр Зацепин: Мой главный критик – дочь

Гостем программы «Культ личности» на телеканале «МИР» стал композитор, народный артист России Александр Зацепин. С ним пообщался ведущий Григорий Заславский.

На сцене Московского областного театра юного зрителя идет премьера рок-мюзикла «Иван Царевич и Серый Волк» на музыку Александра Зацепина. Композитор рассказал, почему премьера этого спектакля откладывалась на протяжении двух лет и поделился впечатлениями от работы режиссера.

– Мы находимся на сцене Московского областного театра юного зрителя, где завершилось первое премьерное представление вашего рок-мюзикла «Иван Царевич и Серый Волк». Премьера спектакля откладывалась дважды. Понятно, что для авторов это возможность еще что-то сделать. Эти два года, что отделяют ту премьеру, которая должна была состояться, от сегодняшней, вы потратили на то, чтобы что-то переписать, что-то дописать? В этом смысле «измучить» тех, кто сегодня играл этот спектакль, кто ставил его?

Зацепин: Нет, я для этого спектакля ничего не добавлял. Он как-то был уже закончен. Потому что когда я сочиняю, то делаю не один вариант. Допустим, написал какой-то номер, потом второй, третий, пятый, десятый. Потом время проходит, и я слушаю. Первый мне не нравится, допустим, или третий. Тогда я сочиняю заново, и у меня появляется второй вариант. Потом дальше идет работа опять. Через какое-то время сочиняю, и мне что-то другое не нравится. Опять начинаю работать и создаю уже три варианта. Проходит какое-то время, остальные тоже могут где-то не получаться, то есть не так, как я хотел. Потом слушаю эти три варианта и оказывается, что первый мне больше нравится, чем все остальное. У меня дочка – главный критик. Ей покажешь и она такая: «Нет, папа, вот это плохо. Это хорошо. Это «пять», это «четыре», это «два». Она попадает точно, потому что иногда трудно выбрать. Когда у матери рождается ребенок, он всегда самый хороший, самый любимый и самый красивый. А потом, оказывается, другой человек может усомниться: «Какой красивый?» Вот такое вот впечатление. Поэтому ничего не дописывал, потому что все закончено, и они начали репетировать, уже начали что-то делать, а я буду менять? С другой стороны это как-то неэтично, вроде бы.

– Понравилось вам?

Зацепин: Мне очень понравилось. Потому что я даже не ожидал, что будет так по звуку хорошо, что все слышно, что все прекрасно звучало. И темп, динамика хорошая. Никаких пауз, чтобы человек скучал, ждал. Знаете, как это бывает: закрыли занавес, потом открыли, потом кто-то там вышел. Все очень динамично и хорошо. Александр Нестеров сделал хорошую режиссерскую работу. И по балету все хорошо. Мне очень понравились и костюмы. Я ждал гораздо более простого решения, как обычно бывает в первый раз – раз-два и обчелся. Но звукорежиссер у нас хороший. И все оказалось на высоте.

– У этого спектакля жанр рок-мюзикл. Вы вообще верите в сегодняшнее, завтрашнее и последующее будущее рок-музыки? Или вам кажется, что она займет свое естественное место, как любой жанр и направление?

Зацепин: Это трудно сказать, что будет. Потому что рок 1960-1970-ых, все это уже было. Я, конечно, в этой музыке варюсь. Потому что в 1970-ых был фильм музыкальный «31 июня», все было написано так, и мне нравится. Но, а что можно сейчас противопоставить новое? Особо нового ничего нет, просто это говорильня сплошная и идет «тым-пам-тым-пам». И все. Больше ничего нового нет. Если было бы что-то такое, чтобы можно было сказать: «О, вот это здорово! О, это надо будет изучить». Но пока нет. Понимаете, искусство может быть синусоидой: где-то подъем был, где-то спад. И при этом спад может дольше продолжаться, чем хотелось бы. Так уже было. Вот джаз появился, потом вроде бы джаз уже не то. И наконец, появились «Битлз». Их музыка поначалу казалась очень простой по сравнению с джазом, где и гармония, и импровизация довольно сложная. А здесь все другое. Дочь мне, когда она еще училась в школе, сказала: «А мне мальчики говорят, что твой папа пишет музыку для своего поколения». Это меня задело, и я начал это изучать. Если миллионам нравится, то значит, я должен не сравнивать это с джазом, а отмести джаз и изучать это. Так я и сделал. Год я занимался с этим, что-то старался писать. Потом друг мне предлагает картину «31 июня». К чему я и был уже готов, к этой музыке. Пришлось учиться.

– Вам все-таки есть что ответить своей замечательной дочери – идет одно поколение, другое, третье, четвертое, а люди с удовольствием поют и танцуют под музыку из ваших фильмов. И она остается такой же любимой. И точно в ней есть какая-то очевидная загадка. То есть она очевидная, но не разгадываемая, потому что она действует на уровне подсознания. Когда звучит музыка из «Бриллиантовой руки» или из фильма «Земля Санникова», ты понимаешь, что она тебя просто куда-то поднимает. И ты думаешь, что эта музыка на все времена.

Зацепин: Это трудно сказать – на все времена или нет. Забываться она все равно должна. Но Гайдай, конечно, это другая музыка, чем «31 июня». Тут идешь от экрана, от задумки режиссера. Я же не буду Никулину давать рок-музыку. Для этих героев она совсем не подходит, нужно другое писать. Фильм «Красная палатка» у меня тоже был иного плана – серьезный симфонический оркестр. Очень сильно в таких фильмах, как у Гайдая, помогает художник. Когда смотришь рисунки, ты видишь, какие приблизительно будут герои. Потому что раз Гайдая эти рисунки устроили, значит, он будет делать что-то примерно в таком же плане. Это дает мне возможность написать более правильную музыку, именно то, что задумал режиссер и именно то, что будет снято на экране. Я же не вижу, что снято, а нужно что-то написать. Песни пишутся заранее, танец – заранее, остальная музыка – за 15 дней до сведения. Поэтому нужно что-то в темпе делать, быстро. Когда смонтировано, тогда я знаю метраж, знаю, где какие акценты должны быть, где какая тема начнется, где закончится. И на все это надо быстренько аранжировку делать.

– Вы сегодня получаете предложения какие-то, связанные с кино?

Зацепин: Сейчас в кино ничего у меня нет.

– А хотели бы?

Зацепин: Мне предлагали какой-то фильм, потом тянулось-тянулось год, потом денег что-то нет. И так все на этом повисло. Может в будущем что-то будет. Но тут еще такой момент с этой пандемией. Потом хотели сделать сериал, потом должен был Александр Аравин что-то сделать, но он умер неожиданно. В общем, пока это как-то замолкло. Но я делаю мюзиклы, у меня их уже четыре. Сейчас будем работать с Сережей Плотовым, поэтом, который здесь тоже писал. С ним будем делать еще один проект, но пока это секрет.

– Вам вообще нравится работать сегодня в театре больше, чем в кино? Или это вынужденная мера, потому что театр живее кинематографа?

Зацепин: Я для театра раньше писал только в консерватории, написал 10 спектаклей – трагедии, комедии. Но потом ушел в кино, где и остался. А вот два года назад написал «Барон Мюнхгаузен», но вот он идет на сцене и это аншлаг. Там стихи к трем песням написал Сергей Плотов. Очень хорошо спектакль идет. Сейчас вот мне еще что-то предлагают. Наверное, буду работать, потому что мне теперь понравилось в театре.

– Не стану скрывать, вчера с вами встречался на юбилее одного профессора ГИТИСовского и был потрясен, что вы танцевали и участвовали во всех затеях. По-моему, активнее, чем сам юбиляр, который на сколько-то лет вас моложе. В этом смысле, конечно, вызывает восхищение ваше какое-то живое внутреннее состояние. Это является секретом вашего долголетия? Или секрет в том, что вы работаете?

Зацепин: Я не знаю. Есть люди, которые не работают, и живут до 100 лет. У меня каждое утро зарядка 30-35 минут. Это я делаю, потому что в моем возрасте нужно обязательно двигаться. А если сидеть в кресле, даже если я писать что-то буду, а потом жаловаться, что спина заболела, локоть, голова, еще что-то. У меня ничего не болит – настроение всегда хорошее.