Прецедент Эстреллиты: права животных приравняли к правам людей?

Эквадор стал первой страной в мире, наделившей диких животных конституционными правами. То есть теперь они имеют право на существование, развитие врожденных инстинктов, свободу от жестокости, страха и страданий. Какие последствия может иметь этот прецедент, в эфире «МИР 24» пояснил адвокат Александр Зорин.

- Поводом для решения стала печальная история обезьянки, которую звали Эстреллита. Ее месячным детенышем забрали из дикой природы и сделали домашним питомцем. 18 лет она прожила в семье, где научилась общаться с людьми жестами и звуками, то есть она практически разговаривала уже. Потом ее изъяли и поместили в зоопарк. Хозяйка подала в суд, чтобы вернуть ее. Обезьяна через месяц после насильственного переезда в зоопарк умерла от разрыва сердца. Суд получил совершенно новый разворот, и через три года разбирательства закончился вердиктом: права Эстреллиты были нарушены властями. С точки зрения существующего права, насколько это решение оправдано?

Александр Зорин: Я бы не сказал, что это какой-то эксклюзив. Безусловно, Эквадор – пионер в области защиты прав природы и животных, который внес такие поправки в Конституцию в 2008 году. Но и Российская Федерация входит в так называемый клуб 17 стран, которые защищают права животных. В нашей Конституции в 2020 году была внесена поправка об ответственном обращении к животным. До этого был принят закон об ответственном отношении к животным. Там подобные положения нашли свое отражение. Что к животным нужно относиться гуманно, что животные испытывают боль и эмоции. Это прописано в нашем законодательстве. Поэтому даже вперед решения Конституционного суда Эквадора в России такие права, по сути, у животных были.

Но есть и обратная сторона медали – в России животные в гражданском законодательстве до сих пор признаются вещами, наравне с бумагой, металлом или домохозяйством. Но в нашем законодательстве есть и понимание о привязанности, оно закреплено при спорах с животными и в случаях их изъятия. Таким образом, в России этот механизм прописан, в отношении, например, безнадзорных животных, которые потерялись. Кто-то нашел, например, такое животное, взял себе, и в течение шести месяцев его могут забрать по суду. Если прошло больше времени, то прямо прописано в нашем Гражданском кодексе, что суд учитывает привязанность. Эту самую привязанность не учли в деле Конституционного суда Эквадора. Но то, что это вышло на такой уровень, как Конституционный суд, безусловно, заслуживает внимания в международном праве и конституционном праве стран. В нашей стране права животных так высоко не поднимались.

- В Эквадоре животные получают практически человеческие права. Как это чисто технически возможно?

Александр Зорин: Это более опосредованно смотрится, может быть, это некоторое преувеличение. Если буквально посмотреть на решение Конституционного суда Эквадора, то он не ставит знак равенства между человекоподобным животным, в данном случае обезьяной, и человеком. Он лишь говорит о том, что люди в Эквадоре, пользуясь этой поправкой в Конституцию, вправе подавать петиции и подавать судебные иски в защиту этих животных с правами, которые присущи человеку. Это не значит, что сами обезьяны могут пойти в суд подать исковое заявление, быть истцом или ответчиком.

Эта новость немножко неправильно юридически интерпретируется. Права животных защищают люди, знак равенства между ними не поставлен. Все придерживаются теории биоцентризма о соответствии и равенстве по эмоциям и ощущениям боли животных и человека.

- Во второй части этого решения виновный признана и хозяйка этой обезьяны, которая подала в суд на возвращение. Женщина тоже признана виновной в том, что изъяла животное из естественной среды обитания. Это тоже справедливо?

Александр Зорин: Я считаю, это справедливо. В странах Южной Америки очень много нападений на животных. Браконьеры их убивали, вырубали леса. Сейчас защита животных там идет более прогрессивно. Зоологическое перемещение животных через таможню, контрабанда, когда животных изымают естественной среды и перевозят, являются видом преступности.

Недавно в России был случай: нашли трех крокодилов в Астрахани, двое из них погибли. Изъятие охраняемых животных из естественной среды, перемещение их через границу – это, по сути, уголовно наказуемое деяние, трансграничная преступность.

Я считаю, что хозяйка обезьяны была справедливо наказана, если на тот момент было законодательство о том, что нельзя изымать животных из естественной среды. Вина ее, конечно, есть.

Были громкие случаи, когда леопардов держали в московских квартирах, а потом их выкидывали на мусорки. Что это, как не жестокое обращение с животными? Полагаю, оно должно порицаться государственной системой, в том числе по защите прав животных.

- Общепринято, что впереди планеты всей именно европейские защитники прав животных. А выясняется, что нет, выясняется, что в Латинской Америке на государственном законодательном уровне, на уровне Конституционного суда принимаются такие решения. То есть они сейчас лидируют в этом направлении?

Александр Зорин: Да, безусловно. У европейцев тоже есть законодательство, но мне кажется, что оно извращенное. Например, в Германии Бундестаг принял законопроект о кастрации поросят. Их кастрируют для того, чтобы они набирали вес и их мясо не пахло. Что это, как не издевательство? Потом те же немцы говорят французам, когда они привозят на ярмарки фуа-гра, что те издеваются над утками, раскармливая их, чтобы их печень распухла, и не пускают их на сельскохозяйственные выставки. При этом во Франции есть закон о том, что фуа-гра – их национальное достояние. У европейцев двойные стандарты. Они, ведя экономические войны с соседями, прикрываются заботой о животных. Например, чтобы не пускать французские товары на немецкий рынок. В Германии существует уголовное наказание за зоофилию. В России такого нет.

В США был случай, когда студент отказался вскрывать животное для медицинских опытов, проводить так называемую вивисекцию. За это он был отчислен из медицинского университета. Суд постановил, что он должен быть допущен к сдаче экзаменов из его гуманного отношения к животным, ему разрешили не проводить вивисекцию. В России также запрещены опыты без анестезии над животными.

- В Эквадоре прецедентное право или нет? Если прецедентное, то дело Эстреллиты – это уровень закона, и все остальные решения будут приниматься именно так.

Александр Зорин: В любом государстве идет единая практика. Решения Конституционного суда в каждой стране являются главенствующими. Поэтому как решил Конституционный суд, так и будет происходить. Но еще раз говорю, нужно внимательно читать, что решил суд. Дали людям право защищать обезьян по правам, сходным с правами человека, это очень важно отметить.

То есть правовой революции не произошло. Не пойдут животные ни в суд, ни в государственные органы требовать своей защиты, таких прав не возникло. В независимом Эквадоре у людей появилось право защищать свое домашнее животное, не свое животное и любое покушение на природную среду.

У нас этого нет, у нас суд скажет, что твой интерес не затронут, животное тебе не принадлежит, поэтому в суд подавать ты не можешь, правового интереса нет. А у них теперь каждый человек сможет защищать любое животное на территории своей страны, пользуясь этим решением Конституционного суда, в том числе и по отношению к привязанности к человеку. Этого у них в законодательстве не было, а теперь появилось.