«Валдай-2022»: главные вопросы Международного дискуссионного клуба

«Сотрудничество и развитие в условиях нестабильности» – так обозначена тема II Центральноазиатской конференции Международного дискуссионного клуба «Валдай». На какие вопросы хотят найти ответы эксперты, рассказал председатель Совета Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай» Андрей Быстрицкий.

- Начну с географии. Эксперты из каких стран приглашены на конференцию клуба «Валдай» в Нижний Новгород?

Андрей Быстрицкий: Прежде всего, это эксперты из центральноазиатских стран – Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизстана, сопредельных стран – Ирана и других. Это открытая конференция, на ней будут люди и из Китая, – и дистанционно, и так. В общем, довольно представительно.

- Я видел программу этого форума, и там ситуация рассматривается с разных сторон. На ваш взгляд, что окажется в этих дискуссиях на конференции главным? Вопросы коллективной безопасности или вопросы политического влияния или экономики?

Андрей Быстрицкий: Я бы ответил так: и первое, и второе, и третье, и даже четвертое и пятое. Дело в том, что мы одного от другого отделить не можем. Например, как отделить безопасность от экономики? Мы видим, что экономическая война, которая ведется против России, и не только против России, кстати, по своим последствиями не менее разрушительна, чем конвенциональная война. Поэтому это очень связанные между собой вещи. Без устойчивой экономики сейчас трудно выживать в этом мире. Поэтому все вопросы взаимосвязаны.

Мы видим, что одновременно с этим мир дробится и делится. Запад понимает, что полностью мировую иерархию ему не восстановить, он не окажется во главе всего мира, это невозможно. Но он пытается занять ту территорию, которую может захватить. Но что делать остальному миру, который далеко географически, культурно и прочее? Когда мы говорим о Центральной Азии – это огромный регион, сердце Евразии. Не в смысле метафоры, а потому что это действительно очень важный регион. Как ему жить? Речь идет не о том, чтобы со всеми враждовать. Но мы понимаем, что никакого альтруизма и дружбы в этом мире нет. Каждый в какой-то степени сам по себе. Поэтому надо как-то объединяться, договариваться, образовывать какие-то союзы. Причем каждая страна в современном мире, наверное, будет участвовать в нескольких союзах, а не в одном.

- А каким образом повлияла на настрой государств Центральной Азии напряженность в отношениях России с США и Европой, которая стала сейчас максимальной за последние десятилетия?

Андрей Быстрицкий: Повлияла по-разному и весьма противоречиво. Страны вынуждены маневрировать, потому что все они живут в большом мире и общаются. И их экономика даже больше, чем российская, завязана на большой мир и страны Запада. Поэтому им надо как-то лавировать. С другой стороны, они вовсе не хотят быть странами второго сорта, никто не хочет. Все хотят быть на равных.

То, что Америка, Запад в первую очередь считают, что они – вершина пирамиды развития человечества, это факт. И они достаточно явно это демонстрируют, что не по нраву многим мировым элитам. Это не нравится, но никто не хочет враждовать с западом. Все хотят, наоборот, какого-то устойчивого сотрудничества. Но уверен, если здесь они видят, как Запад впадает фактически в истерику и, чем бы он ни руководствовался, принимает часто совершенно безумные меры, то это, конечно, тоже влияет на восприятие надежности. И как строить отношения? То есть все сейчас думают, как строить отношения, что делается в этом мире? Вот они сегодня так сделали, а завтра деньги отобрали, понимаете? И как рассчитываться, а может им опять что-то не понравится? Где границы, так сказать, их толерантности? Они же санкциями размахивают, как дубиной, никакого международного права не соблюдают, это же тоже производит на всех впечатление.

Поэтому все находятся в сложном положении, в котором не так легко сообразить, как действовать. Смысл этих конференций в том, чтобы обсуждать более-менее открыто это. Потому что во время обсуждения рождаются различные мысли, сравниваются точки зрения. А проблемы самые настоящие, живые. В данном случае дискуссия ведется не в политическом ключе, а в совершенно практическом. Надо думать о том, что происходит сейчас и что будет завтра.

- Но если смотреть, что происходит сейчас, то у больших стран тоже есть свои опасения. Например, Соединенные штаты не один раз говорили, что очень опасаются плотного сближения России и Китая. Почему, понятно. А что сейчас является главным сдерживающим фактором в этом сближении?

Андрей Быстрицкий: Россия и Китай неоднократно подчеркивали, что у них возможности для взаимодействия открыты во всех направлениях. Но Россия и Китай также подчеркивают, что они не создают военный блок. Это не военный блок, это кооперация, связанная, прежде всего, с тем, что и Китай и Россия очень большие страны, и они расположены рядом, в Евразии, они естественно дополняют друг друга. Так что же препятствует? То, что Россия не Китай, а Китай не Россия. Но российские и китайские интересы вполне совпадают. Но Россия взаимодействует со всем миром, и хотела бы этого. В том числе с Индией, например. И с другими странами азиатско-тихоокеанского региона. Поэтому здесь есть и совершенно объективные сложности взаимодействия России и Китая. При всем желании взаимодействовать и выгодности этого для обеих сторон, это долгий процесс, потому что очень большие страны, есть инерционный момент. Вот сейчас, казалось бы, появляется возможность заместить некоторые выпавшие западные организации. Но, наверное, во многих проектах Китай и только Китай займет достойное место в России. Но на это все же нужно большое время, это нельзя сделать сразу с кондачка.

- А если предположить, что это экономическое взаимоподдерживающее сближение все-таки произошло, каким становится мир? Много говорится о том, что нужно разрушить однополярный мир, что он должен быть многополярным. Так каким он станет? Двухполярным, многополярным, каким?

Андрей Быстрицкий: Смотрите, сближение сейчас идет, и Россия и Китай достаточно близки друг с другом. Но Россия сближается не только с Китаем, она с огромным интересом относится к Индии, и индусы тоже так к России относятся. И Пакистан, и Латинская Америка. Если произойдет дальнейшее сближение, конечно же, мир станет более мозаичным. То, с чего я начал, когда говорил, что будут обсуждать на этой конференции, это то, что мир, конечно же, уже сейчас многополярен. Понятно, что коллективный запад во главе с США не может заставить другие крупные страны, и не только крупные, плясать под свою дудку. И поэтому при дальнейшем сближении России и Китая, конечно, возникнет очень мощный центр притяжения в этом мире. Но я не думаю, что это будет опять какой-то двухполярный мир, где один условный запад и одна условная Россия, Китай и еще кто-то. Я думаю, мир будет разбит на большее количество таких лагерей, если хотите. И это будет постоянное перемещающееся сотрудничество. Потому что, по одним проектам, одни страны будут в союзе связаны с Индостаном, например. Ближний Восток – еще одно поле применения сил. Латинская Америка, Африка, наконец.

И везде будут возникать разные союзы с разной степенью устойчивости. Я думаю, что в среднесрочной перспективе это и Запад, который сейчас под давлением Штатов сплотился как никогда за последнее время. Но не думаю, что это сплочение очень надолго. Потому что, строго говоря, слишком разнообразные интересы у всех. Это не значит, что это обязательно какая-то вражда. Это просто разные союзы, и мир будет в этом смысле менее прост, он будет сложнее. Но в этой сложности, возможно, будет больше пользы.

- Тогда логичный вопрос, вспоминая то, что вы говорили о новых центрах притяжения. Как вы считаете, насколько велика вероятность, что Россия и Китай, страны Центральной Азии, найдут общую точку и сумеют добиться единства в подходах и взглядах к проблемам современной экономики и политики?

Андрей Быстрицкий: Не будет такого стопроцентного единства в подходах и взглядах. Будут разные точки зрения по разным острым вопросам, они будут комбинироваться, это будет сложные политические расчеты. Я не думаю, что это будет какая-то застывшая штука, наоборот, мир пришел к движению, он будет более прозрачным.

Я как-то называл этот мир треугольным. Представьте земной шар, весь в треугольниках выложенный, и они такие подвижные. И вдруг они становятся ромбами, иногда шестиугольниками. И вот так же разные союзы. Потому что одно дело, когда речь будет идти о торговле, или о климате, или о том же терроризме, безопасности. Это тоже большущий вызов. Потому что многое из того, что происходит, объясняется откровенной глухотой прежде всего Запада к запросам общей безопасности для всех. Это тоже будет проблема, как ее решать? Возможно, будут новые соглашения. Теоретически, это может означать появление почвы для возрождения международных организаций.