Микробиом – новое открытие в лечении онкологии

Вот уже несколько лет людей, которые перенесли трансплантацию костного мозга, лечат с помощью капсул, наполненных микробами донора. Правда ли, что почти половина нашего иммунитета живет в кишечнике? Можно ли с помощью микробиоты лечить не только рак? И какие врачи осознали ее пользу первыми? На эти и другие вопросы ответили на телеканале «МИР» в программе «[Не]Фантастика». Ее гость – Олег Голощапов, заведующий отделением реанимации НИИ детской гематологии им. Р.М. Горбачевой.

Его научные интересы – вирусология, иммунология, микробиология. Спасает безнадежных больных лейкозом, бактериальным сепсисом, различными видами иммунодефицита, как детей, так и взрослых с помощью капсул, наполненных микробами донора.

– С 2015 года вы лечите людей, перенесших трансплантацию костного мозга, имеющих тяжелые довольно последствия с помощью, если позволите, капсул, наполненных микробами донора.

Олег Голощапов: Абсолютно верно.

– Все так просто? Неужели все так просто?

Олег Голощапов: Ну, наверное, не все так просто, но суть метода вы описали правильно.

– Микробиота, кишечные микроорганизмы… Вы же не каловые массы заставляете людей в капсулах есть?

Олег Голощапов: Разумеется, как материал используются именно фекалии человека. Но в дальнейшем они поступают в специальную лабораторию. Без сомнения, они фильтруются, убирается вся клетчатка, остатки пищи, проходят через многочисленные фильтры. И, в конечном итоге, остаются действительно только бактерии. И вот здесь основной момент, который нужно заметить: надо добавить специальные вещества, которые называются криопротекторами, для того, чтобы при длительном хранении при минус 80 градусах эти микробы остались живы при размораживании.

В каждом 22 миллиарда полезных бактерий. Полный курс микробиоты для тех больных лейкозом, у кого отторгается костный мозг после пересадки. Игорь Бойков перенес несколько операций и около десяти химиотерапий.

«По сути, 30 минут, 30 капсул, и все. И через три-четыре дня ты здоров и забыл про все таблетки», – пациент НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой Игорь Бойков.

За семь лет экспериментальной практики врачи-реаниматологи под руководством Олега Голощапова провели более 60 трансплантаций донорской микробиоты. Согласно результатам клинических исследований, 80% из них дали положительный результат.

– Вы как детский врач должны знать такую игру, как съедобное – несъедобное. У нас она называется правда – не правда. Сыграем?

Олег Голощапов: Попробуем, конечно.

– Правда, что практически половина нашего иммунитета живет в кишечнике?

Олег Голощапов: Правда. Не живет в кишечнике. Кишечник – уже половина иммунитета. Это самый большой орган иммунной системы.

– Правда, что с помощью микробиоты можно лечить не только рак?

Олег Голощапов: Абсолютная правда. Исследования по всему миру идут.

– Правда, что микробиота влияет на все у нас в организме, даже на мозг?

Олег Голощапов: Отчасти модулирует функциональные изменения в мозге, конечно. Более того, есть такой термин «ось мозг-кишечник».

– И правда, что первыми осознали пользу от микробиоты врачи-реаниматологи, то есть вы и ваши коллеги?

Олег Голощапов: В наше время и у нас в клинике это так. А так это было 1700 лет назад, китайские врачи пытались лечить диарею у пациентов именно таким методом.

Микробиом человека – это совокупность всех бактерий, населяющих его организм. Основные участки расселения микробов – кожа, молочные железы, половые органы, легкие, слизистые оболочки, биологические жидкости, желчевыводящие пути и желудочно-кишечный тракт. Количество микробов, населяющих человека, в несколько раз больше количества его клеток.

– В любом случае, они живут при таких экстремально низких температурах. Получается, микроорганизмы, микробиота поважнее нас, посильнее нас будет. Или нельзя так говорить?

Олег Голощапов: Да, многие микроорганизмы, разумеется, до нашего существования возникли и существовали. И здесь возник, соответственно, отряд приматов, куда мы с вами и относимся, по-другому не скажешь. И вот, соответственно, хорошее место для жизни. По большому счету, мы без них не можем. А, судя по количеству, кто сколько прожил лет, они без нас прекрасно могут.

– А как они вообще в нас попадают?

Олег Голощапов: Все с нашего рождения, проходя через родовые пути матери. То есть это первая большая порция микробов, которые ребенок получает. И в дальнейшем в течение всей своей жизни мы коллекционируем эти бактерии. Максимальная, наверное, скорость колонизации, изменение микробиоты и создание такой драгоценной коллекции – это до двух лет.

– А как это получается, что вдруг перестает наш организм воспринимать хорошие бактерии или путает хорошие с плохими, начинает отторгать непонятно от чего?

Олег Голощапов: Проблема эта – внешние факторы. То есть антибиотики, если необходимы пациенту, цитостатики, стрессы, вредные привычки. Пациент теряет бактерии в пожилом возрасте, без сомнения. Там уже абсолютно не такая микробиота, как в возрасте 16-20 лет. И все это, разумеется, приводит к изменению этого пейзажа микробиоты.

У половины пациентов после операции пересадки костного мозга возникает реакция «трансплантат против хозяина». Это когда иммунные клетки донора воспринимают клетки тела реципиента как инородные и атакуют их. Встречается и обратная реакция. Подселение микробов из кишечника донора препятствует отторжению трансплантата.

– Ну вот вы заговорили про доноров, по большому счету. И у вас, как у космонавтов, если не ошибаюсь, большинство отсеиваются еще на первом этапе. Это потому, что мы такие разные? У нас микробиота такая разная? Или за счет чего это происходит?

Олег Голощапов: Да, без сомнения, микробиота у нас разная. Но опять же, возвращаемся к факторам, которые действуют на человека. Или вот, например, вегетарианцы в принципе могут быть донорами? Здоровые такие…

– Да, они такие, знаете, на правильном питании. Из фитнес-залов выходят…

Олег Голощапов: Прекрасно, прекрасно. Мы тоже так думали, более того, мы даже гонялись за какими-то там вегетарианцами, чтобы исследовать их микробиоту. И что в итоге? У них самое маленькое микробное число. Конечно, мясных продуктов нет, зачем там лишние микробы. Я имею в виду, самое маленькое количество активно метаболизирующих бактерий. То есть, по большому счету, он тоже не подходит для того, чтобы быть донором. Этот здоровый вегетарианец. Казалось бы, да? Разнообразное питание, без сомнения, должно быть у доноров. Есть такое понятие, как европейская диета – рыба, мясо, овощи. Это идеальный вариант.

– А если, например, смешать разных доноров? Или нужно всегда брать образцы от одного человека? Что произойдет, если перепутать?

Олег Голощапов: Для того, чтобы хорошо прижилась микробиота, нужно больше разнообразие этой микробиоты. И это достигается путем именно смешивания материалов, смешивания микробиоты от разных доноров, от трех до пяти. И тогда эффективность трансплантации, по всем литературным источникам, значительно возрастает. То есть чем больше разнообразие в микробиоте кишечника, тем здоровее человек. Чем больше разнообразие, допустим, у пациента перед трансплантацией костного мозга.

Да, такие работы появляются. А почему мы проводим трансплантацию микробиоты после трансплантации костного мозга? Давайте ее проводить до трансплантации костного мозга. Уже есть такие исследования. То есть не для лечения, а перед трансплантацией. И это очень интересный момент. Действительно, по публикациям, меньше сепсиса, меньше антибиотиков и больше выживаемость.

По данным всемирной организации здравоохранения, около 70% нуждающихся в пересадке костного мозга умирают из-за отсутствия подходящего донора. Донора подбирают с учетом совместимости белков, позволяющих организму отличать свои клетки от чужих. Белки индивидуальны, как внешность человека. Вероятность найти донора даже среди родственников – 50%.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Паркинсон, аутизм и так далее и так далее, уже вот эти болезни так или иначе пытаются победить или уже побеждают. Так или иначе, есть уже прецедент. То есть, получается, это ключ к бессмертию?

Олег Голощапов: Мы с вами выделяем бактерицидные вещества. У нас с вами в организме существуют антибактериальные вещества. Да, тот же дефензин, кальпротектин, то есть специальные клетки, которые подавляют развитие патогенов.

– Мы – ходячая аптека?

Олег Голощапов: Мы боремся. Или, более того, существуют отдельные виды бактерии, которые действительно находят гораздо чаще в кишечнике у долгожителей. Это, конечно, очень перспективно. Ну, скорее всего, может на первых этапах для фармакологических компаний, представляете, такая это находка! Нашли бактерию, которая продлит вашу жизнь! Но не все так просто.

Конечно же, универсальный метод проведения трансплантации микробиоты. Но каждое направление, условно говоря, неврология, нефрология, изучает своих пациентов после трансплантации микробиоты. У всех разные клинические проявления, у всех разные маркеры улучшения или ухудшения состояния. Но зато это универсальная система. Это просто удешевит такие масштабные исследования.

– Получается, ждем прорыва?

Олег Голощапов: Это только начало. Много заинтересованных, самое главное.

– Олег Валерьевич, вы сейчас работаете над этой универсальной пилюлей, говоря просто, совсем грубо. Получается, шанс на спасение может появиться у каждого?

Олег Голощапов: Ну я ни разу не сказал вам «нет», но сейчас говорю «нет». Ни в коем случае нельзя рассматривать это как универсальную пилюлю. Просто этот метод нуждается в дополнительных исследованиях. И, скорее всего, имеет такие очень значительные перспективы.