Гинцбург: Есть у пандемии начало, нет у пандемии конца

Корреспондент «МИР 24» Максим Красоткин в рамках программы «Евразия.Дословно» пообщался с директором Центра имени Гамалеи Александром Гинцбургом.

Наверное, главный вопрос, который сейчас волнует людей: закончилась ли у нас пандемия коронавируса, стоит ли расслабляться?

- Закончилась или не закончилась. Классик в лице Вано Мурадели на стихи Юрия Каменецкого практически ответил на этот вопрос: «Есть у революции начало, нет у революции конца». Повторю: есть у пандемии начало и нет у пандемии конца. Сейчас эпидемиологическая ситуация за 2,5 – 3 года, что мы живем с возбудителями COVID-19, изменилась. Основная тенденция изменений заключается в том, чтобы максимально быстро размножиться. Для этого он эволюционирует таким образом, чтобы максимально быстро передаваться между людьми и заразить максимальное количество людей. При этом то, как меняется его вирулентность, то есть его болезнетворные влияния на организм, для этого вируса – вторично. Поэтому, когда его рецептор изменялся в первое время, это могло совпадать с изменением вирулентности, так было с «дельта-штаммом». Сейчас появился «омикрон», который значительно заразней всех остальных штаммов, но его вирулентность упала. Мы уже не видим такой смертности, которая наблюдалась в первые полтора года. Но при этом, и об этом свидетельствуют данные зарубежных коллег, тромбообразование, которое вызвано «омикроном» и его вариантами, увеличивается. И в течение полугода, больше просто времени не было для наблюдений, вероятность тромбообразования у заболевших в легкой форме увеличивается в 2,5 раза, а у тех, кто в результате заболевания попал в госпиталь с более тяжелой формой, тромбообразование увеличивается в сто раз, и смертность отдаленная от момента заражения увеличивается в 25 раз, от тромбообразования. Поэтому говорить о том, что инфекция стала более безопасной, я сейчас не могу. Это не так.

То есть нам с ним жить всю жизнь?

- Да, поэтому вакцинироваться, вакцинироваться и вакцинироваться. Чтобы не болеть, не заражаться даже.

Сейчас стоит вакцинироваться?

- Безусловно. Ограничения отменили, но при этом почему-то, на фоне отмены ограничений, что для меня выглядит совершенно правильным, необходимо было говорить, что нужно усилить процесс вакцинации. Причем вакцинации той вакциной, которая актуальна против изменившихся штаммов. Потому что «Спутник V» –прекрасная вакцина, которая нас с вами 2,5 года защищала, была зарегистрирована в 71 стране в мире. Благодаря Российскому фонду прямых инвестиций, Минздраву эта вакцина была поставлена на экспорт в количестве 500 миллионов доз и более. Тем не менее против тех штаммов COVID-19, которые сейчас циркулируют, ее действие ослабело. И уже какое-то время назад это нужно было сделать – заменить антигенный состав «Спутника V». Надеюсь, что в ближайшее время Минздрав это сможет сделать.

То есть у вас уже есть готовый образец?

- Да, образец есть, он испытан, он показывает соответствующие результаты – хорошие проективные свойства, во всяком случае, против штамма «омикрон» первого, второго и далее до пятого «эволюционного разлива». Хотя после появления «омикрон-5» уже прошло время и появились новые варианты. Но они не являются эпидемически значимыми. Надо надеяться, что новые варианты «омикрона» не сильно отличаются от предыдущих, от которых нами была разработана вакцина уже пять месяцев назад, и она покажет хорошие результаты.

Почему именно COVID-19 стал таким опасным?

- Сейчас ученые хорошо разобрались, почему и в результате каких молекулярных событий появился возбудитель COVID-19 и чем он отличается от своих ближайших родственников. А как он возник в ходе эволюции, именно этот высоко эпидемический штамм с высокой вирулентностью и высокой заразностью, на этот вопрос сейчас никто ответить не в состоянии.

Я уже рассказывал о результате этой эволюции, о достижениях молекулярных биологов, которые изучали именно те генетические изменения, которыми отличается COVID-19. S-белок образует «корону» у коронавируса. RBD – рецептор-связывающий домен, отвечающий за соединение коронавируса с клеткой человека. Этот кончик устроен, образно говоря, в виде трех пальцев. У обычного коронавируса эти три «пальца» находятся в сложенном состоянии. Для того чтобы вирус прикрепился к нашим клеткам, должен один «палец» открыться, а лучше два, и еще лучше – три. Так вот, у возбудителя COVID-19 произошла такая мутация в его геноме, что у него все три «пальца» находятся постоянно в открытом состоянии. Поэтому вероятность того, что данная вирусная частица провзаимодействует с нашими клетками и в результате вирус проникнет внутрь наших клеток и даст потомство и одновременно убьет наши клетки, для этого варианта вируса гораздо выше, чем для его предшественников, у которых один или два «пальца» сложены или раскрыты. Когда все эти три «пальца» раскрыты, это опасно, как пасть крокодила. Как это возникло? Будем надеяться, что это возникло в результате эволюции, а не в результате какого-то целенаправленного действия.

«Новые антибиотики невыгодны фармкомпаниям»

Человечеству угрожают суперинфекции

Сейчас говорят, что уровень коллективного иммунитета резко снизился. Почему, как вы думаете, вот та прививка, которую все делали во время пандемии, не стала рутинной?

- Теперь я могу с помощью вашего вопроса донести свою точку зрения до людей. Наши экспериментальные данные говорят, что те люди, в частности сотрудники Института Гамалеи, и не только они, которые были полтора-два года провакцинированы вакциной «Спутник V», на сегодняшний день имеют такие высокие уровни антител к вирусу «Ухань», что они им ни сейчас, ни через год-два и так далее не заразятся. Другое дело, что речь должна идти не о просто популяционном иммунитете, а об иммунитете к данному антигенному варианту, который циркулирует в текущее время. Для того чтобы нам, руководителям страны, располагать информацией о том, что популяция РФ ко вновь появившемуся эпидемическому штамму устойчива или чувствительна, нужно иметь национальный банк сывороток. Это не такая объемная вещь, речь идет про примерно 0,01 – 0,001% сывороток, собранных в добровольном порядке, обезличенных. Имея такой банк по регионам и по всей стране, при появлении нового антигенного варианта мы способны в течение недели, а то и меньше, максимум за 10 дней, сказать: та вакцина, которая была раньше, защищает от нового штамма или не защищает. Если такой структуры нет, то каждое решение этого вопроса превращается в длительную научную задачу, которую можно решать только уже по эпидемическим данным, то есть, когда люди уже стали болеть и умирать. Чтобы не ждать таких событий, а предвидеть их, нужен национальный банк сывороток. Это яркий пример с COVID-19, но, в принципе, надо иметь национальный банк сывороток для анализа эффективности любой вакцины, которая входит в национальный календарь прививок, чтобы понимать: та вакцина, которой провакцинировалось население страны, защитила или надо верить на слово производителю, появилась ли защита, выросла ли она после вакцинации и так далее.

Если два года назад самой страшной болезнью был коронавирус, все об этом говорили, сейчас много говорят о том, что, помимо коронавируса, появился грипп, а также еще вирус, который поражает дыхательные пути. Как от этого уберечься?

- Я бы этот список продолжил и назвал бы более серьезную проблему – это резистентность к антибиотикам. После ковида она особенно проявилась. Дело в том, что во время ковида были использованы все резервные антибиотики. Были использованы и когда надо, и когда не надо, для того чтобы купировать возможность присоединения к вирусной инфекции, вызванной возбудителями COVID-19, бактериальной инфекции, которая в результате присоединения приводит к очень тяжелым последствиям и часто к летальным – сепсису. Вирус создает иммунный дефицит, и бактерии, которые вокруг нас и внутри нас находятся в большом количестве, начинают размножаться, вызывая сепсис. Для борьбы с этим стали использовать антибиотики. Так как многие бактерии, которые нас окружают, полирезистентные, то проблема преодоления этой полирезистентности в микробиологическом плане сейчас самая большая. Так как в первую очередь люди будут умирать не от новых возбудителей, а от старых, которые приобрели новые свойства и стали устойчивы к антибиотикам.

Поэтому наш институт, предвидя, что это станет проблемой проблем в микробиологии, начал заниматься разработкой препаратов, которые позволяют преодолеть эту антибиотикорезистентность. Такой препарат три года тому назад был создан. Он называется фтортиазинон. Он действует на полирезистентные бактерии, те, которые наиболее часто вызывают внутрибольничные инфекции, раневые инфекции. Сейчас этот препарат уже прошел первую, вторую и третью стадии клинических испытаний на очень значимых заболеваниях – урологических, которые осложнены микробиологическими патологиями, а именно полирезистентными бактериями. Препарат показывает блестящие результаты. Активную работу ведет институт и Министерство здравоохранения, в том числе и с нашими коллегами из военной медицины, для использования этого препарата при раневых инфекциях. Потому что возбудители, которые являются основными при урологических заболеваниях, одновременно являются и основными возбудителями раневых инфекций. Следует использовать это в хирургических стационарах для борьбы с раневыми инфекциями.

На мой взгляд, это основная проблема сейчас, которая нас просто-таки окружает, в которой мы живем и которую надо решать. Этот препарат способен на сегодняшний день подавлять развитие всех антибиотикоустойчивых штаммов, с одной стороны, а с другой – он создан так, что к нему устойчивость не возникает. Возникнет ли она в дальнейшем, не знаю. Но на сегодняшний день в результате тех больших исследований и опытов, которые мы проводим в последние 12 лет, выявлено, что к нему устойчивости не возникает.