Накануне своего 55-летия писатель-фантаст Сергей Лукьяненко представил роман «Прыжок» – финальную часть трилогии «Соглашение». Почему космический эпос обязательно нужно прочесть, какие пророчества он содержит и готово ли человечество к встрече с инопланетянами? Как автор относится к экранизациям своих книг, где черпает вдохновение и способны ли нейросети заменить писателя? На эти и другие вопросы Сергей Лукьяненко ответил в программе «Культ личности» на телеканале «МИР 24».
ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ: 10 фактов из жизни фантаста Сергея Лукьяненко
Мы встретились накануне вашего юбилея. Вы сами себе сделали уже подарок. Недавно вышла ваша книга «Прыжок», она относится к трилогии «Соглашение». Я еще ее не приобрел. Но скажите, пожалуйста, почему ее нужно обязательно прочесть?
- Весь цикл «Соглашение» – это, по сути, большая история о войне и мире, о добре и зле, о том, каким может и должно быть будущее человечества, что в нашем настоящем правильно, а что нет. То есть в этом цикле я попробовал поговорить на очень серьезные темы. Хотя, по своей структуре, это космическая, авантюрная, динамичная фантастика. Эта третья книга завершает историю. Конечно, надо читать все три, но, по-моему, это был интересный эксперимент. К сожалению, у нас в таком жанре пишут достаточно редко.
За вами, фантастами, закрепилось такое кредо, – вас называют пророками. Если говорить об этой же трилогии, то что вы пророчите человечеству в этих своих книгах?
- К сожалению, пророчу различные конфликты, войны и другие неприятные вещи, поскольку пока наша история не дает примеров обратного. К сожалению, человеческий разум устроен так, что бесконфликтно развиваться не может. Вот, собственно, об этом и история. Как вырваться из замкнутой петли, из этого круга, и попытаться развиваться дальше, вперед, в будущее, в космос?
- В идеале, если мы сами прилетим куда-то или найдем там разум, но этого очень долго ждать. Потому что надеяться на разум в солнечной системе, наверное, смысла нет. Мы, вполне возможно, найдем какие-то формы жизни, – возможно, на Марсе, возможно, в облаках Венеры, возможно, где-то на спутниках Юпитера или Сатурна. Но, скорее всего, это будут простейшие микроорганизмы и формы жизни. А может быть, не найдем вообще.
По вашим рассказам снимаются фильмы, например, «Ночной дозор». Но не только, делают и компьютерные игры. Вы сами в них играли?
- Честно, нет. Я пробовал, немножко поигрывал, буквально 15-20 минут, чтобы посмотреть, как идет геймплей. Но возникает очень странное ощущение, когда начинаешь перечитывать свою книгу, а тем более играть в игру по ее мотивам. Фильм тоже смотришь с каким-то недоумением, как в известном анекдоте: «Так все и было», – сказал товарищ Сталин, посмотрев фильм «Ленин в октябре». Примерно так же, когда смотришь кино по своим произведениям. В голове сразу начинают прокручиваться мысли, что это не так все было.
То есть вы не довольны интерпретацией?
- Я думаю, что автор не может быть доволен полностью, даже если он сам снимет кино. Потому что все равно расхождения между тем фильмом, который есть в голове, и который будет снят, будут неизбежно.
Сергей Лукьяненко и фантастика – это тождественные вещи. А вы можете написать любовный роман?
- Я думаю, что могу. По большому счету, фантастика в себе содержит все жанры. Потому что фантастика – это не жанр, это прием. Фантастический роман может быть любовным, детективным, производственным, каким угодно. В фантастике есть масса примеров и интересной любовной линии, хотя она в фантастике не частый гость, она достаточно сильна сама по себе и забивает историю. Но, скажем, книжка «Семь дней до Мегиддо» и цикл «Измененные», который я недавно написал, – это, в общем, для меня, когда я писал, была в первую очередь любовная история. Потому что там любовь являлась очень важным двигающим мотивом. Но без фантастики мне было бы скучновато что-то писать.
По образованию вы врач-психиатр. Скажите, первоначальный выбор профессии как-то помогает в писательском деле?
- По большому счету, нет. Конечно, какие-то знания используются, но тут, скорее, важен сам факт достаточно серьезного образования, который учит структурировать знания, искать взаимосвязи вещей и так далее. Порой вспоминаешь от анатомии человека до каких-то психических и психологических процессов. То есть это бывает, но не очень часто. Это не самое главное в литературе.
Я не могу не затронуть тему нейросети. Тем более я слышал ваше высказывание на эту тему. Можно поговорить о том же самом GPT-чате, который сейчас если не заменил писателя, то к этому стремится. Есть ли такая возможность, что в принципе ваш труд в будущем будет обесценен нейросетями?
- Знаете, определенная часть нашей литературы, и фантастической тоже, и сейчас хотя и написана людьми, но написана не лучше, чем может написать современная нейросеть. Пока, конечно, нейросетки еще глупы. Я буквально сегодня баловался с нашей новой рисующей нейросеткой, – она пока послабее западных, но работает уже неплохо. Но на запрос «Покажи мне легендарную финку НКВД» нейросеть честно нарисовала пожилую женщину финской наружности в какой-то НКВДшной форме.
Тоже весело!
- Она не может пока различать смысл слов из контекста. Нейросеть пока не думает. Когда она научится не то что думать, но лучше связывать понятия и понимать, что от нее хотят, – да, наверное, будет возможно загрузить какое-то более-менее подробное описание сцены. Расскажи, как два друга ссорятся потому, что они влюблены в одну и ту же девушку, например. Тебе будет выдан текст, и ты еще будешь нажимать кнопочки – сильно ссорятся, слабо ссорятся, помирились или не помирились, подрались, и тебе будет выходить готовая сцена, которую можно будет забить в кусок текста. Это уже, конечно, не литература, это ремесленничество с использованием подручных средств. Знаете, как некоторые художники писали картину сами, а некоторые проецировали изображение в камере-обскуре и зарисовывали такую миниатюрку, то есть упрощали себе работу. Сейчас писатели тоже могут слегка упрощать себе работу.
Кому плохо, так это художникам, иллюстрировавшим книги, обложки. Потому что, по большей части, их работы на обложках, конечно, уступают тому, что сейчас бесплатно и за несколько минут любому автору выдаст нейросеть. Художники стонут и плачут.
- Трудный вопрос. Читаю других авторов, смотрю кино, наблюдаю за жизнью, просто думаю. Понимаете, когда читаешь роман другого автора, и вдруг видишь какую-то идею, которую прошел, может даже не заметил, ты понимаешь, что, если ее подхватить и развить, получится совершенно другая история. Или сморишь фильмы, буквально даже глянув мельком и не сообразив, о чем там идет речь, придумываешь сюжет этого фильма. А потом понимаешь, что он совершенно другой, но какая-то идея уже зародилась. Либо какая-то сценка из жизни, что увидел, стал это крутить в голове, и в какой–то момент начинает рождаться история. Книга – это в первую очередь история. Если ты придумал историю, героев в ней, то сюжет появляется, развивается, и книга начинает жить.
А вы помните свой литературный дебют?
- Да, я написал несколько рассказов, когда мне было 18 лет. Просто вечером от того, что было скучно и нечем было заняться. Я подумал, что прочитал какую-то фантастику, и может напишу сам? Взял тетрадку и написал.
Один из них – это рассказ «Нарушение»?
- Да. Его опубликовали первым. Один из них был рассказ «За лесом, где подлый враг», который опубликовали на советском государственном уровне, когда еще был СССР. И так все и пошло. Я показал друзьям, которые тоже увлекались фантастикой. Те закричали: «Ух ты, здорово, а есть еще что-то?» Я говорил, что есть, прибегал домой и, вместо учебы торопливо писал какие-то короткие рассказы. И так меня это увлекло, потащило, что я понял, что писать – так же интересно, как и читать.
Если бы вы оказались на необитаемом острове и вам бы сказали, что вы можете взять с собой одно какое-то произведение. Это либо «Нарушение», либо «Последний прыжок». Что бы вы взяли?
- Я бы взял, конечно, «Прыжок», – он потолще. Даже исходя из количества бумаги, которое найдется в употреблении на необитаемом острове, это гораздо выгоднее.
У себя в соцсетях вы писали, что работаете сейчас над двумя сценариями, и один из них – мультфильм. Можно говорить сейчас, что это за проекты?
- К сожалению, по условиям контрактов говорить этого не могу. Но сейчас эти проекты активно подаются на какие-то фонды. Сейчас очень многое в нашей кинематографии зависит от поддержки государства. Так всегда было, и сейчас это особенно сильно. Когда они будут поданы, информация пройдет, и я смогу об этом рассказывать. Пока все-таки нет.
Но проекты есть. И есть очень интересный, на мой взгляд, проект. Я делал сценарий к анимационному игровому фильму. Не по себе, но по одному очень хорошему франшизному проекту, который сам очень люблю. Я с удовольствием занимался этим сценарием, потому что для меня это было как ответный реверанс за доставленное мне удовольствие, что я много лет смотрел эти мультфильмы. Есть несколько других проектов, в том числе мультипликационный проект по моим книгам, но там я сейчас не работаю над сценарием. Я надеюсь, что этот проект состоится, там хорошая красивая история, которую собирался экранизировать «Дисней». Ну и кинопроекты тоже есть.
А что сложнее, написать роман или работать над сценарием?
- Конечно, работать над сценарием. Когда я пишу роман, я пишу и делаю так, как я хочу. Редактор может предложить мне какие-то правки, но, как правило, этого не происходит. То есть я сам отвечаю за результат, на меня никто не давит. Сценарий – это всегда битва между сценаристом, режиссером, продюсерами, какими-то консультантами. Продюсер посмотрел, ему вроде бы понравилось, но он зовет еще каких-то консультантов. Те приходят, и им нужно отработать то, что их позвали, поэтому каждый из них пытается вставить что-то свое.
В результате часто получаются такие фильмы, сериалы, где вроде бы все начинается хорошо, но вдруг идет какая-то нелепость. Эта нелепость начинает разрастаться, убивая весь сюжет. Как правило, это результат творческого вмешательства людей, которые может и не обозначены среди сценаристов. Но которые принимали решение, например, вставили что-то, что видели в каком-то популярном западном фильме. И так насильственным образом в сценарий впихивается то, чего там нет, и получаются какие-то странные мутанты, уродцы, которые могли бы стать прекрасными, интересными фильмами.
- Очень сложно. На самом деле, я сейчас практически этим не занимаюсь. Я занимался анимационно-игровыми сценариями по той причине, что люблю эту мультипликационную франшизу и потому что в ходе работы, к моему удивлению, я понял, что разумные люди, – которые не пытаются переломать автора об колено, а действительно хотят работать на результат. И я доделываю несколько проектов, которым уже десять и более лет. Как-то не хочется их бросать, когда они внезапно реанимировались после очень долгого анабиоза.
Я знаю, что у вас большая коллекция фигурок мышей. С чего она началась и почему именно мыши?
- Очень просто: моя жена родилась в Год мыши, и я однажды подарил ей на день рождения фигурку мышонка. Она встала у нас в шкафу, а кто-то из друзей, увидев, сказал, что у него есть фигурка, парная к этой, и подарил. Потом кто-то зашел, увидел: «О, вы мышей собираете!» Через какое-то время мышиное стадо перевалило за сотню. А сейчас даже не знаю, сколько их, – может быть, тысяча, может быть, больше.
Самый главный вопрос, который, я думаю, волнует тысячи людей. История Городецкого закончилась?
- Нет, история Городецкого не закончилась. Есть седьмая книга, она написана на треть. Я бы давно ее завершил, но там действие происходит здесь и сейчас, в современное время. И для этого надо, чтобы хоть как-то мир вокруг устаканился и стал более понятен хотя бы на ближайший год. Пока такого нет, писать очень трудно. Я могу написать эту книгу за три месяца, еще за два-три месяца она выйдет. И окажется, что Городецкий живет уже совсем не в той реальности, которая есть на самом деле. Потому что, в принципе, все книги имеют хронологическую привязку. В них описана реальность примерно на тот момент, когда они вышли. Здесь надо тоже дождаться, чтобы реальность успокоилась.
Подробнее в сюжете: Книги
