Страстная привязанность многих зрителей во всем мире к определенным жанрам – например, триллерам и ужасам – имеет психологическое обоснование. Речь не только о возможности быстро, дешево и безопасно пережить острые ощущения и получить недостающие эмоции, не вставая с любимого дивана. Таким образом, зрители пытаются изжить и личные, и рудиментарные (то есть первобытные) фобии и страхи, считают эксперты.
«Первобытный человек боялся отойти далеко от своего очага, потому что его мог съесть медведь, а мы сегодня часто боимся отойти далеко от дома из-за бандитов, насильников и грабителей. Первобытный страх никуда из нас не делся. В то же время жизнь многих людей ужасно однообразна и скучна, им не хватает эмоций. Утром человек идет на работу, там ругается с начальником, с дежурной, которая отмечает опоздания – и так каждый день. Разнообразия никакого, разве что сын получит не одну двойку, а три. Но все эти эмоции стереотипны, и их недостаточно», – поясняет известный психиатр-криминалист, доктор медицинских наук, профессор Михаил Виноградов.
Выход из этого замкнутого круга и предлагают кинематографисты, возвращая публику в состояние первобытного страха. Кстати, возможно, именно поэтому едва ли не ключевым трендом жанра становится «туристическая» тема про походы героев фильма в дикую природу с медведями, крокодилами и деревнями мутантов. Получается, с одной стороны, кинематографисты эксплуатируют социальные атавизмы, с другой, удовлетворяют «исторически» оправданные запросы общества, которые из него не вытеснит никакая цивилизация.
«Когда в триллере медведь жрет человека, зритель не то, чтобы радуется этому зрелищу, осознавая собственную безопасность, но остро переживает эти моменты, которые вряд ли переживет в обыденной жизни. Этого страха нам не хватает, напряженность позволяет человеку вырваться из обыденности. Но в то же время это происходит не с нами, мы смотрим все это на родном диване, понимая, что с нами этого не случится», – говорит эксперт.
Совсем иная категория граждан – экстремалы, реально идущие в горы или гоняющие по городу на скорости 200 км/ч. Такая отработка адреналина, но с реальным риском погибнуть, доступна не всем. Кто более «здоров» – камикадзе на байках, глядящие в глаза смерти, или наблюдатели с попкорном, глядящие в глаза медведю в мониторе – вопрос дискуссионный. Страшно и тем, и другим, но типы личности у них все же разные, говорит Михаил Виноградов.
«Отличие – в том числе, и в степени смелости. Тех, кто носится по улицам на скорости 200 км/ч или покоряет горы, мало, но они впечатляют остальных – то самое большинство, которое сидит на диване и пытается пережить эти эмоции – «чужую смелость» – как свои собственные. Понятно, что получить острые ощущения на диване для многих куда спокойнее, чем получить по голове в темной подворотне. Но вопрос «здоровы ли» и те, и другие, однозначного ответа не имеет. На диване тоже могут сидеть люди, которым что-то шепчут голоса, а вот те, кто решается на реализацию своих желаний и эмоций – это, как правило, люди здоровые, потому что, в отличие от зрителей и наблюдателей, они действуют, переживают собственные эмоции. А жизнь «наблюдателей», в полном благополучии сопереживающих чужим эмоциям, как правило, выглядит со стороны довольно уныло. Их благополучие для экстремалов смертельно скучно», – отмечает эксперт.
С другой стороны, выбор между безопасностью и безрассудством в пользу «собственной шкуры» тоже вполне понятен. Умение взвешивать и просчитывать риски, в конечном итоге, может спасти кому-то жизнь (и большинство триллеров – ровно об этом). Но возникает вопрос: кто более конкурентоспособен как вид, условные «наблюдатели» или «экстремалы»?
В прежние века тех, кто действовал, боролся со средой, завоевывал ее, назвали бы «альфами», а тех, кто сидел в пещере, трясся от страха и питался мышами – «омегами». Тот, кто больше рисковал, больше получал, на чем и выстраивалась социальная иерархия. «Наблюдатели» плелись в хвосте эволюции.
Но сейчас социальная модель перевернулась. Понятно, что покорители гор всегда были и будут в меньшинстве, а разной степени активности наблюдатели (образно выражаясь, Голливуд и его клиенты) – в основной массе. «Теперь наблюдатели – точнее, писатели – ведут за собой других, описывая чужие страхи, будоража чужие нервы, задевая мысли и чувства. Делают все это они с того же дивана и ничем не рискуют», – говорит эксперт. При этом он напоминает: писатели тоже бывают разные. Некоторые за сто лет предсказывают в своем творчестве полеты на Луну, прогнозируя будущую жизнь, другие же эксплуатируют первобытные страхи и комплексы публики, снимая кино про деревни людоедов и пожирание туристов акулами. «Это фантазии примитивного уровня, но такой уровень вполне устраивает все наше примитивное общество. Речь идет именно об эксплуататорах страхов», – отмечает эксперт.
В целом же, выбор между наблюдением и действием (попыткой пережить такие эмоции в реальности) для психики непрост. Вечный «наблюдатель» рискует навсегда остаться «тварью дрожащей», но альтернатива может обернуться выпуском наружу агрессии и втягиванием в какой-то неоправданный риск и экстрим.
«Оставаться по жизни «наблюдателем» страшно: такие люди никогда никому не придут на помощь, ни за кого не заступятся, а видя, как кого-то убивают, запрут дверь поплотнее – т.е. станут соучастниками. С другой стороны, человек, который увидел и выскочил на помощь, может «перегнуть палку». Так что грань тонка, возражения находятся и в том, и в другом случае», – говорит эксперт.
Кстати, тут уместно вспомнить и давний спор о влиянии насилия на экранах на уровень преступности в реальной жизни. Подобные кровавые шоу действительно способны подтолкнуть душевнобольных к каким-то действиям, но для этого «пациент» должен быть не вполне психически здоров изначально. А вот нормальный человек, просмотрев пару триллеров, вряд ли возьмет топор и пойдет рубить всех направо и налево, подчеркивает собеседник «МИР 24».
«В некоторых странах показывают только то, что разрешено, но статистика по уровню преступности свидетельствует о том, что запреты на этот уровень не влияют. У определенной категории людей есть потребность в насилии, и она выражается, в том числе, и в действии. По сути, с ранних веков ничего не изменилось – убивали, насиловали и грабили люди всегда. В наше время появляется возможность увидеть, услышать, рассказать и воздействовать, но суть остается той же. Какая-то часть зрителей после просмотра вовлекается в преступность, но это не катастрофические цифры. В то же время, определенная корреляция все же существует: злодей выйдет на улицу в любом случае, но зрелища – это своего рода обучающий фактор, помогающий преступнику в выборе средств и методов. Один, насмотревшись, пойдет и купит нож, второй – пистолет, это вопрос техники. Насмотрелись, увидели, обучились. До этого момента у них такие желания зрели в душе, а тут они увидели, как их реализовать», – отмечает психиатр.
Но последних, по статистике, к счастью, все же меньшинство. Для прочих все эти зрелища имеют еще одну несомненную пользу: положительные эмоции от иллюзии победы над собственными фобиями и рудиментарными страхами. Иными словами, посредством просмотра триллеров зритель не просто стремится пережить страх, но и чувствует себя по факту «победителем дракона».
Подробнее в сюжете: Психология жизни