В ночь с 8 на 9 мая 1945 года маршал Советского Союза Георгий Жуков от лица своей страны ратифицировал протокол о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Победа! Одни солдаты уже начинали собираться домой, чтобы долго и упорно восстанавливать свою родину, другим еще предстояло перенести несколько столкновений на востоке. В Москве уже раздумывали о грядущих политических шагах. А у трижды героя СССР начинался самый торжественный и самый тревожный период в его жизни. Менее чем за год маршал превратился из народного героя в подозреваемого. Тем временем «МИР 24» вспомнил главные события, которые произошли с маршалом за самые насыщенные десять месяцев в его жизни.
После Великой Победы
Сразу после принятия капитуляции, Жуков около недели оставался в Берлине. Он был назначен главой советских оккупационных войск и в основном присматривал за тем, что происходит в германской столице. В течение семи дней после победы в Берлине были налажены поставки продовольствия, открыты школы и кинотеатры, налажено радио и выпуск газет. Даже работа политических партий возобновилась. Правда, с сотнями оговорок и политических запретов. Центральную роль заняла Компартия Германии, которую всесторонне поддерживали из СССР. Но тут уж горе проигравшим.
В середине июня маршала вызвали в Москву. Его хотел видеть лично Иосиф Сталин. На большом генеральском собрании обсуждали в основном грядущие боевые действия против Японии. Но внезапно глава СССР спросил: «Не следует ли нам провести в Москве парад Победы?». Почему-то до предложения Сталина об этом мало кто задумывался. Но идею горячо поддержали и даже согласились с тем, что парад должен принимать сам Джугашвили.
Почему же в результате на белом коне по Красной площади проехался Жуков? Существует множество версий, включая ту, что трижды герой Советского Союза (третью звезду маршал получил в июне) воспринимался как преемник Сталина. Впрочем, сам Георгий Константинович в мемуарах пишет, что Верховный главнокомандующий не мог совладать с конем, поэтому передал свое место Жукову.
Парад в Москве прошел 24 июня и стал одним из главных символов Победы. Моросил дождь, но, по воспоминаниям маршала, этого никто не замечал. Настолько всеобъемлющей была радость.
Второй парад и тяжелая работа
Следующие три месяца Жукова были полны рутинных встреч, переговоров и работы по закреплению в Германии. Советское руководство боялось, что хрупкую дружбу с западными странами могут в одночасье испортить идеологические различия. Маршал дает несколько важных указов, например, о строительстве наблюдательных пунктов и огневых позиций в Берлине. Возводить их по предписанию нужно было строго ночью, а днем – маскировать, чтобы о замыслах не узнали местные жители или союзники.
Жуков несколько раз встретился с генералом Дуайтом Эйзенхауэром. Они договорились о создании всевозможных межгосударственных органов по контролю над Германией. Георгий Константинович пишет, что ему нравился американец, однако зачастую они не могли найти общий язык. Это были люди разных формаций, о чем вспоминают многие современники. Классическое противостояние «Человек для Государства» против «Государства для Человека» как оно есть. Работа была тяжелой. На политической передовой Жуков успешно исполнял роль главнокомандующего. Очень часто брал инициативу в свои руки и редко когда прогадывал. Разве что в Потсдаме, при живом Сталине рядом, умерил свой пыл. Настоящий час зарубежной славы наступил для Жукова в сентябре.
Маршал сам предложил идею парада в Берлине. Американцы, англичане и французы согласились. Место было выбрано единогласно: район рейхстага и Бранденбургских ворот. Там проходили решающие бои. И пусть все союзные главнокомандующие отказались от посещения парада, тем лучше было для Георгия Константиновича. В Берлине 7 сентября он был главным человеком. Тысячи солдат маршировали, десятки тысяч мирных немцев наблюдали за их проходом и слушали пламенную речь советского маршала. Московский триумф повторился вновь.
Герой для мира
До первой обложки Times оставалось еще 10 лет, но Жуков уже в 1945 году был известен всему миру. Сотни журналистов зарубежных СМИ пытались взять у него интервью, а лично Эйзенхауэр предложил маршалу посетить Вашингтон, чтобы показать настоящего героя союзникам. Предложение Айка Георгий Константинович принял, да вот из Москвы не отпустили – наказали придумать болезнь. Скорее всего, чтобы не зазнавался. Популярность Жукова тревожила Сталина все больше и больше.
Павел Корин именно в это время написал знаменитый портрет маршала. Скульпторы лепили для него бюсты. Поговаривали уже и о памятнике. Между тем Георгий Константинович, кажется, полностью оформился как дипломат. Если сначала переговоры ему казались тяжелой ношей, то осенью 1945-го он уже охотно сам вступал в диалог с партнерами, грезил идеей создания ООН и партнерства СССР и США.
При этом, по воспоминаниям современников, голову военному это не вскружило. Он все еще мог показать армейскую сдержанность и честь. Часто лично командовал оккупационными войсками, запрещал уничтожать памятники культуры и разграблять дома. Претензий к нему, пожалуй, не могло быть ни у кого. Кроме высшего руководства.
Дело Жукова
«Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты «Слава маршалу Жукову». О Серове идут разговоры, что Героя Советского Союза он получил незаслуженно, это сделано Жуковым для того, чтобы приблизить Серова к себе», – такой доклад представил бывший начальник Главного управления контрразведки «Смерш» в Группе советских оккупационных войск в Германии Александр Вадис.
Под Жукова конкретно начали «копать». Считалось, что он метит в наркомы обороны или даже в Верховные главнокомандующие. Каждый его шаг детально разбирали в чекистских структурах. На даче после парада Победы он произнес первый тост не за Сталина, а за своего товарища-командарма Василия Чуйкова. Высших начальников он, мол, снимает только лояльных Джугашвили. А еще его за глаза называют «Георгием Победоносцем»! Ну просто клиническая картина заговорщика из палаты мер и весов. Во всяком случае, так считали в Москве.
Работали чекисты профессионально, сразу по нескольким линиям. Одни собирали на Георгия Константиновича компромат, другие пытались «колоть» хоть как-то связанных с ним людей. Катализатором процесса стало «Дело авиаторов». Началось оно из-за лживых доносов сына Сталина Василия, однако быстро оказалось, что арестовать по делу получается главного маршала авиации Александра Новикова. Он не мог не быть повязан с Жуковым.
«Арестовали по делу ВВС, а допрашивают о другом <…> Вопросы о состоянии ВВС были только ширмой», – писал в дневниках Новиков.
Конечно, допрашивали о Жукове и обо всем, что могло быть с ним связано. С помощью «правильных» вопросов и пыток нужные показания были выбиты. Весной 1946-го на руках у властей было уже готовое нарисованное дело против Георгия Константиновича. В июне ему предстояло явиться на Военный Совет и узнать о своей судьбе.
Подробнее в сюжете: Страницы великой Победы
