Ровно 65 лет назад в Москве на XX съезде КПСС Никита Сергеевич Хрущев развенчал культ личности. Тот доклад нельзя сравнить даже с взрывом бомбы. Эффект была куда масштабнее. В одночасье рухнула картина мира целого поколения, которая была основана на роли Сталина в судьбе страны и каждого человека. Об итогах XX съезда – корреспондент телеканала «МИР 24» Роман Никифоров.
«Москва, 14 февраля 1956 года. День открытия ХХ съезда Коммунистической партии Советского Союза».
Первый съезд после смерти Сталина. Обсуждают будущую пятилетку – индустриальное освоение восточных регионов, транспортную революцию: наш паровоз вперед больше не летит, его заменяют современными тепловозами и электровозами. Поправки во внешнеполитическом курсе: заявлено о мирном сосуществовании с капиталистическим лагерем. Главное, чтобы жить становилось лучше, жить становилось веселее.
«Нам надо создать все условия, чтобы труд был производительный, чтобы труд был и радостный. Поэтому, товарищи, что может быть более благородного, чем трудиться, сознавая, что твой труд послужит, понимаете, поколениям!», – говорил первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев.
Решения, конечно, важные, однако на исторические, эпохальные не тянут. Лишь одно необычно: имя «великого Сталина» практически не упоминают.
Съезд выбирает новое партийное руководство. Обычно – это финал форума, но в этот раз все только начинается – все самое интересное. Кинохроника заканчивается. Никакой картинки – только архивы. Дополнительное заседание 25 февраля – закрытое. Такая секретность понятна. С докладом вступает Хрущев, вот цитата: «Многие злоупотребления были сделаны по указанию Сталина, не считаясь с какими-либо нормами партийной и советской законности». Или вот формулировка: «Сталин был человек очень мнительный, с болезненной подозрительностью, в чем мы убедились, работая вместе с ним».
Вопросы и обсуждения не предусмотрены. Большую часть доклада Хрущев зачитывает в гробовой тишине. Говорит об отходе от ленинских принципов, культе личности и массовых репрессиях.
Сталину и Великую Отечественную припомнили. Мол, не обращал внимания на предупреждения о готовящейся агрессии. Да и главнокомандующим был так себе. Цитата: «Та нервозность и истеричность, которую проявлял Сталин при своем вмешательстве в ход военных операций, наносили нашей армии серьезный ущерб».
«Есть воспоминания писателей, государственных деятелей, министров, которые выходили с этого доклада совершенно подавленные, раздавленные той информацией, которая на них свалилась. Для них было шоком, что вообще об этом когда-либо речь зайдет», – говорит историк, кандидат филологических наук Владимир Рудаков.
Не ждали именно такого радикального шага, хотя движение к так называемой оттепели началось сразу после смерти Сталина. Сам Лаврентий Берия предложил массовую амнистию: на свободу вышли более миллиона человек. Новый председатель Совмина Георгий Маленков еще в мае 1953-го хотел созвать пленум по разоблачению культа личности.
«Всю силу, энергию Маленков направлял против тех, кто реально создавал этот культ. Против первых секретарей и обкомов, и крайкомов, и райкомов, кто устраивал митинги, без конца употреблял имя Сталина. Но тогда эту тему закрыли», – рассказал доктор исторических наук Юрий Жуков.
Неудивительно: среди самых активных секретарей – Никита Хрущев. Вот он в 1936-м году клеймит врагов народа.
«Троцкисты-зиновьевцы являются прямыми врагами рабочего класса, трудящихся!».
К Сталину обращается не просто уважительно – подобострастно.
«Вождь партии, рабочего класса и всех трудящихся. Великий наш Сталин!».
«Приехал в Киев первым секретарем Украины, его первая телеграмма оттуда: 20 тысяч расстрелять», – напомнил Юрий Жуков.
Из передовиков карательной системы – в ее главные разоблачители.
«По распоряжению Хрущева в ЦК партии были затребованы справки из правоохранительных органов по количеству осужденных, были затребованы справки по делам. Поэтому фактически подготовка доклада заняла больше полугода», – пояснил Владимир Рудаков.
Документ согласовали члены Политбюро, внесли свои правки.
«Хрущев как читал? Два слова по бумажке, остальное из головы. Он произносил то, на что его никто не уполномочивал», – считает Юрий Жуков.
Полная версия секретного доклада публикуется через несколько месяцев в Америке. В Советском Союзе – только 33 года спустя. Пока в ходу сокращенный вариант, тезисы.
«Развезли по всей стране, на партийном собрании, комсомольском выбирали, у кого голос получше, и зачитывали. Но на слух это очень странно. Выслушать можно было и обсудить, споры были невероятные, дискуссии. А вот выйти на улицу и сказать было нельзя, в газетах написать было нельзя», – говорит писатель, телеведущий Леонид Млечин.
Впрочем, маховик хрущевской перестройки уже запущен. В Союзе реабилитируют сразу полмиллиона человек. В том числе отца историка Роя Медведева.
«Он умер на Колыме на рудниках, но его реабилитировали посмертно. У меня исчез статус сына врага народа. Как сын врага народа я был ограничен во многих правах. Я не мог занимать никаких должностей. Я не мог продвигаться по службе», – рассказал Рой Медведев.
Гласность эпохи Хрущева: журнал «Новый мир» публикует рассказ «Один день Иван Денисовича» о жизни советского заключенного. После чего автор Александр Солженицын получает мировое признание. Вот он уже на приеме в компании Шолохова и самого первого секретаря. Вообще, понятие «запрещенная литература» уже кажется условным.
«Появилось два таких новых слова: «тамиздат» и «самиздат». То, что нельзя было публиковать в открытой печати, публиковалось в самиздате. А «тамиздат» – это то, что прилетало из заграницы», – напомнил писатель Александр Мясников.
Новые имена в поэзии – Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина, Евтушенко. Жгут глаголом и жонглируют метафорами не где-нибудь, а в Политехническом музее.
«Прощай, архитектура, пылайте широко, коровники в амурах, райклубы в рококо!».
И художники ничего не боятся, больше не жалуют соцреализм.
«Было движение, оно называлось «Суровый стиль», у художников. Они стали изображать реальные сцены, не показные, а очень много пережитого, увиденного», – рассказал художник, заслуженный деятель искусств РФ Федор Львовский.
«Стало можно говорить о человеке. Не о какой-то конструкции, не о каких-то идеях, а о простом человеке. Наверное, самый смешной и самый понятный пример – «Я шагаю по Москве». Там два героя, они ничего не делают, они не строят социализм, они болтаются по городу», – отметил Александр Мясников.
«Ты что кричишь?». – «Я пою».
Знаменитый оркестр под управлением Леонида Утесова возвращает старое название, он снова джазовый, а не эстрадный, как было в конце 1940-х, во время борьбы с космополитизмом.
В общем, в Советском Союзе – культурная революция. Вызов общественной морали и нравам бросают стиляги. Их, правда, отлавливают комсомольские патрули. Стиляг порицают и высмеивают, но зато на лесоповал не отправляют.
«Кто это? Мужчина или женщина? Мужчина. Но какова прическа! А этому стыдно, он отвернулся».
Разброд и шатание длятся недолго. Разоблачение культа личности – это одно, а всякие буржуазные выкрутасы – уже перебор. Хрущев лично посещает художественные выставки.
«Обнаженная», работа Фалька. Подобный «шедевр» может вызвать только возмущение. А что можно сказать о «Геологах» художника Никонова? А ведь нашлись и защитники формалистических выкрутасов. Ну что ж, будем спорить».
О вкусах спорят, если вкусы «неправильные».
В начале 1960-х в стране обостряются экономические проблемы, на горизонте угроза новой войны, теперь уже ядерной. Культурная революция заканчивается, к власти приходит Брежнев, который частично реабилитирует культ личности Сталина. И создает свой – помягче, с лицом доброго дедушки.
При «дорогом Леониде Ильиче» – бесконечные награждения и никаких массовых репрессий. Даже смещенный в результате заговора Никита Хрущев из Кремля отправляется на дачу и доживает свой век как пенсионер союзного значения. Ему не мстят: ХХ съезд сделал советскую страну совершенно другой.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Программа Вместе
