Авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошла примерно за 40 секунд. Ликвидация последствий продолжается 35 лет. В 1986 году на карте вокруг взорвавшегося реактора был очерчена окружность радиусом 30 километров. Вся земля, попавшая в этот круг, считалась зараженной, непригодной для жизни. В Беларуси это 1700 квадратных километров – 92 населенных пункта, из которых были эвакуированы 22 тысячи человек.
Тамара Никитюк – одна из этих тысяч. В 1986 году она жила примерно в 20 километрах от ЧАЭС – в поселке Солнечный. Поселок получил такое название из романтичных соображений: пусть тянется к солнцу, растет и развивается. Он был гордостью района. В 1980-х здесь создавали «колхоз будущего» для чего объявили всесоюзную комсомольскую стройку. Так в обычной полесской деревне Пирки появились первые во всей округе пятиэтажные дома, по последнему слову агарной техники оборудованные фермы, Дом культуры, школа, детский сад, магазины, кафе и парикмахерские. Все для того, чтобы его жители – строители-комсомольцы и молодые семьи из соседних деревень, чувствовали себя по-настоящему счастливыми.
Тамара работала поваром, муж устроился ветеринаром на ферму. В семье уже было двое детей – старшему сыну четыре года, младшему – семь месяцев. В Солнечном было хорошо. В отличие от остальной республики, где
начиналась эпоха дефицита, здесь было отличное снабжение продуктами. Ведь рядом – Чернобыльская атомная электростанция, а такие объекты в СССР старались хорошо обеспечивать. Тамара вспоминает, что отгоняла все
тревожные мысли.
«Приехал к нам в гости родственник из Киева и говорит: «Если, не дай Бог, что-то случится, вы тут уже жить не будете». Но мы же не верили. Что тут может случиться?» – размышляла женщина. О том, что в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года произошла авария, в Солнечном ничего не знали. Шли дни. Тамара говорит, что какое-то смутное беспокойство испытала, увидев, как из Украины через местную железнодорожную станцию идут битком набитые людьми поезда и электрички. Такого количества пассажиров на этих рейсах раньше не было. Эвакуация жителей украинских городов Припять и Чернобыль прошла 27 апреля. С 28-го начали отселять украинские села, расположенные в радиусе 10 километров от атомной электростанции. Население окрестных городов и деревень видели вереницы автобусов с эвакуированными. И поползли слухи…
При отсутствии каких-либо внятных объяснений со стороны властей эти слухи обрастали страшными, иногда далекими от реальности подробностями. Некоторые стали эвакуироваться самостоятельно, уезжая на время к родным и знакомым – подальше от атомной станции. Именно этот поток и видела Тамара. Любые сведения об аварии в апреле 1986 опечатывали грифом «секретно» и сообщали только партийному руководству, военным и специалистам по гражданской обороне. Но радиоактивные облака остановить и засекретить было нельзя. Когда стало понятно, что о Чернобыле в самых диких красках рассказывают «вражеские голоса», партийное руководство распорядилось сообщить советскому народу об аварии. В нескольких всесоюзных газетах 29 апреля появились короткие заметки. А по Центральному телевидению СССР в программе «Время» сказали, что на ЧАЭС произошло ЧП, но все под контролем. На следующий день диктор в эфире продемонстрировал фото совершенно целого сооружения станции и объявил: никаких гигантских
разрушений нет.
Утром Минск, Киев и другие города СССР вышли на первомайскую демонстрацию. Отменить Первомай означало бы признать, что ситуация далеко не под контролем. Позднее руководитель БССР Николай Слюньков утверждал, что и сам мог только догадываться, что произошло на ЧАЭС, а на его личные запросы в Кремле не отвечали. И все же 3 мая 1986 года пришло распоряжение – начать эвакуацию жителей БССР. Начали отселять не только 10-километровую зону вокруг
реактора, в которую попали только украинские территории, но и 30-километровую, в которой оказались БССР и несколько сел Брянской области РСФСР.
План эвакуации жителей 30-километровой зоны вокруг атомной электростанции был придуман еще за 20 лет до аварии, на этапе проектирования ЧАЭС. Другое дело, что никто не ожидал, что до этого когда-нибудь дойдет. В теории все работало отлично: население вывозят на три дня, за это время специалисты проверяют землю, воду и строения на
предмет радиационного поражения. Если нужно – проводят дезактивацию жилых домов и возвращают местных жителей обратно. Но эти планы нарушил масштаб аварии: во время взрыва ректора 90% ядерного топлива разлетелось над Европой. При этом радиация распространилась не «по плану», а крайне неравномерно. Далеко за пределами 30-километровой зоны нашлись территории, откуда людей надо было немедленно вывозить.
В России пострадали Брянская, Калужская, Орловская и Тульская области. Хотя от Калуги до Припяти, к примеру, 540 километров по прямой. В БССР кроме пограничных с Украиной Брестской и Гомельской областей оказалась сильно заражена Могилевская область. Один из центров радиоактивного поражения – город Чериков – находится за 300 километрах от ЧАЭС. Сегодня в Могилевской области 1208 квадратных километров земли – тоже зона отчуждения.
Позже выяснилось, что в мертвой, отселенной 30-километровой зоне есть практически чистые, не тронутые радиацией места. Но тогда, в апреле 1986 года, даже специалистам не было ясно, насколько опасна вода в колодцах и реках; как долго можно находиться на солнце; поражены ли растения, которые едят не только люди, но и коровы, свиньи, овцы. В
общем, было решено эвакуировать все без исключения населенные пункты, попавшие в опасный круг.
О том, как эвакуировали деревню Гдень Брагинского района, которая находится в 20 километрах от взорвавшегося реактора, вспоминает местный житель Игорь Максименко: «Мне было 12 лет. Это была ночь, все спят. И вдруг стали ходить по дворам сельские учителя. Они стучали в окна, будили. Говорили, что срочно куда-то уезжаем. Сказали взять с собой ложку, кружку и по подушке каждому, документы, деньги».
Игорь помнит, что увидел в деревне то ли военных, то ли милиционеров – незнакомых, неместных. Помнит, как колхозники грузили в машины коров, лошадей, птицу, как сами загружались в автобусы. Может быть, потому что это все происходило ночью, Игорь чувствовал необъяснимый ужас. Под утро колхозники из Гдени – около 700 человек -
приехали в Брагин – за 70 километров. Кого-то расселили по квартирам в городе, кого-то повезли дальше по хуторам. Семьи эвакуированных принимали местные жители.
А в это время в поселке Солнечный и деревне Пирки – буквально в 10-15 километрах от Гдени – Тамара Никитюк и ее семья, соседи, друзья отмечали Пасху. В тот год праздник приходился на 4 мая. Стояла прекрасная погода. Дети и взрослые целый день находились на улице, кто-то даже уехал загорать на ближайшую речку. Как раз в этот день радиоактивное облако накрыло почти все страны Северной Европы, и международное сообщество, подключив все
организации, стало требовать от СССР достоверной информации: что случилось на ЧАЭС. Советский Союз прервал молчание: уже стало понятно, что легкой победы над атомом в этот раз не будет. 14 мая 1986 года генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев выступил с обращением к народу по поводу Чернобыльской аварии.
К этому времени отселили уже всю 30-километровую зону поражения, в том числе и поселок Солнечный. Тамара Никитюк вспоминает, что на следующий день после Пасхи у школы выстроились красные «икарусы». Всех детей вместе с мамами
посадили в автобусы и повезли в город Мозырь. Объявили: едем только на три дня, ничего брать с собой не нужно, только документы и немного денег. Тамара взяла бутылочку с молоком для грудного младшего сына:
«По дороге мы увидели военных, какие-то машины, стало страшно. Потом остановили на КПП, стали пенным раствором мыть автобусы. А нас высадили и повели в какую-то баню, где сказали снять всю одежду, и тоже стали обдавать водой. Вот тут началась паника: стоял крик, плач… Вода была прохладная, и я сказала, что ребенка семимесячного облить не дам. Как ни уговаривали, не уступила. Потом нас проверили дозиметрами, дали обработанную чем-то одежду и снова повезли…»
Через несколько дней Тамара оказалась в больнице с детьми: на сыновьях сказался сильный стресс, дорога, прокисшее на жаре в автобусе молоко. Затем за ней приехал эвакуированный муж, и семья перебралась к родственникам в Украину. Сегодня Тамара Никитюк живет в деревне Красное – буквально в 15 километрах от своего бывшего родного дома в Солнечном. Только в Солнечный теперь просто так попасть нельзя. Белорусскую зону катастрофы уже в 1988 году частично обнесли колючей проволокой с сигнализацией. На территории трех самых пострадавших районов Гомельской области – Брагинского, Хойникского и Наровлянского – появился Полесский радиологический заповедник. Предполагалось, что люди сюда больше не вернуться. Чтобы им это точно не пришло в голову, некоторые села было решено буквально «захоронить». Например, из 53 населенных пунктов Брагинского района, в девяти были полностью снесены дома, обломки и все имущество местных жителей закопали в землю.
Солнечный сносить не стали, но сегодня все дома разорены до основания. Кто это сделал и когда – не известно. Кто-то утверждает, что это дело рук мародеров. В начале 1990-х зона охранялась кое-как, и отсюда вывозили все целыми КамАЗами. В подъездах вынесено буквально все, от дверей до лестничных перил, а в квартирах снята даже сантехника и
выломаны оконные рамы. Сегодня, когда прояснились все обстоятельства аварии и рассекречены карты поражения, стало ясно: поселок напрасно бросили на произвол судьбы.
Рядом с Солнечным только по ту сторону ограждения зоны есть жилые деревни. Работает конеферма, где выращивают тяжеловозов, кормовыми травами засеяны пастбища. А в 25 километрах расположился животноводческий комплекс, где содержат крупный рогатый скот. Молоко и мясо проверяют с особой тщательностью: в Беларуси одни из самых жестких радиологических стандартов пищевой продукции. Если есть хотя бы малейшие сомнения в качестве, агропродукция идет только на технические нужды.
В первые годы после катастрофы на загрязненной территории Беларуси было ликвидировано 54 колхоза и совхоза, закрыто девять пищевых заводов. Более 264 тысяч гектаров были исключены из сельскохозоборота. Но сегодня удалось вернуть к жизни около 15 тысяч гектаров земель. Рекультивацию «чернобыльских» территорий начали в начале 2000-х.
Госпрограмма по возрождению этих земель продолжается и сейчас. То, что на этой земле можно жить и выращивать урожай, доказали «самоселы». Так называли тех, кто или вовсе отказался эвакуироваться (их были единицы), или вернулся из эвакуации домой.
Так, устав жить в чужих домах, поступили колхозники из деревни Гдень. В сентябре 1986 года в родные хаты вернулось почти все население: «Сначала жили без электричества. Свет долго не давали. Приезжало начальство, люди спорили, доказывали. Потом приехали военные, замерили у нас тут радиацию и сказали, что у нас чисто. Так мы и остались. Потом всем дали документы, колхоз исключили из зоны».
«Анклав» среди 30-километровой зоны отселения, возможно, случайно оказался безопасным для проживания, но сейчас у Беларуси уже есть уникальный опыт, как возрождать и развивать эту землю, чтобы в конечном итоге не пропало ни гектара, на котором можно жить.
Читайте также:
- «Готовили в дорогу шашлыки, покупали вино». Воспоминания про Чернобыль, которые стоит прочесть
- Чернобыль. Долгое эхо взрыва
- Авария на Чернобыльской АЭС: хронология событий
- Эхо Чернобыля: на лечение детей из бюджета Союзного государства выделят 10 млн рублей
- На Чернобыльской АЭС опровергли возобновление ядерных реакций
Подробнее в сюжете: Трагедия в Чернобыле
