«Звук живет только там, где его уважают». Как виниловые пластинки совершили «революцию» в музыке?
Виниловая пластинка — самый узнаваемый культурный символ. Так обычно говорят меломаны. И с этим, если честно, сложно поспорить, зная историю винила. «Дедушкой» винилового проигрывателя был фонограф, изобретенный Томасом Эдисоном. В Советском Союзе находилось крупнейшее в мире виниловое производство. А с конца 1970-х в космосе «путешествует» золотая пластинка, на которой записаны изображения и звуки, рассказывающие о жизни на Земле. Корреспондент MIR24.TV поговорила с музыкальными экспертами Борисом Колесниковым и Вячеславом Буздаловым о том, как в СССР начиналась «жизнь» винила, что такое пластинки «на костях» и почему индустрия звука переживает виниловый ренессанс.
Апрелевка, «Патефон» и знаменитая «Мелодия»: главные музыкальные легенды
«Когда мы говорим о «виниловом возрождении», кажется, будто речь идет о чем-то новом, модном и даже немного хипстерском. Но для меня, человека живущего музыкой, винил — это не просто носитель, а целая эпоха. Это особый запах пластинки, шелест иглы, обложка, в которой чувствуется рука художника. Это память о времени, когда музыку не слушали фоном, а переживали. Чтобы понять, почему сегодня винил снова набирает силу, важно вспомнить, где и как все начиналось — у нас, в России, и откуда пошел этот путь».
Большинство советских виниловых пластинок производились на двух ключевых предприятиях: Апрелевском заводе грампластинок (Подмосковье) и Ленинградском заводе грампластинок. Апрелевка — это легенда, крупнейшее предприятие не только в СССР, но и в Европе.
Завод был основан еще в 1910 году, пережил революции, войны и стал главным поставщиком звука для огромной страны. Во главе угла тогда стоял российский предприниматель немецкого происхождения Готлиб Молль. Он привез специалистов из Германии и за баснословные по тем временам 30 тысяч рублей купил участок земли в Подмосковье, запустив производство под брендом «Metropol Records». В первый же год завод изготовил около 400 тысяч грампластинок, что было отличным результатом.
«Примерно в то же время в центре Москвы на Петровке открылся фирменный салон «Братьев Пате». До сих пор их кинотеатры можно увидеть, например, в Париже или Амстердаме. Братья Пате были первыми в Европе, кто занялся комплексным кинопроизводством — от оборудования до съемок и проката. Однако они смогли зарегистрировать патент и на устройство «Патефон», которое по своей конструкции было портативным граммофоном. Патефон — это было название марки, ставшее нарицательным для всех портативных граммофонов».
В царской России было множество мелких производств граммофонов. Но все изменили именно братья Пате. Они оставили большой след, изобретя сапфировый наконечник звукоснимателя вместо обычной иглы. Это помогло избежать «пиратства», процветавшего в то время, и гарантировало высокое качество звука, сделав патефон массовым и максимально популярным.
Московский филиал «Братьев Пате» был настоящей фабрикой грез, говорит Вячеслав Буздалов. Основной доход приносило кино и прокат видеооборудования, но они придумали гениальную фишку: для просмотра немого кино со звуком продавали или предоставляли портативный патефон, на который записывалась озвучка кинокартины. Таким образом, кино и музыка были связаны неразрывно уже тогда. Даже Николай II очень любил и популяризировал патефоны, всегда брал свой с собой.
После Октябрьской революции завод был национализирован и начал выпуск грампластинок с выступлениями революционеров и влиятельных людей. В 1925 году ему присвоили знакомое нам название — «Апрелевский завод памяти 1905 года».
«В 1964 году Апрелевский завод вошел в состав всесоюзной фирмы «Мелодия», которая объединила все существовавшие производства на территории СССР, став монополистом на производство грампластинок, — продолжает Вячеслав Буздалов. — Тогда же стали полноценно производить именно виниловые, долгоиграющие пластинки, или как мы их называем сейчас — LP. Апрелевский завод стал флагманом «Мелодии» и самым крупным заводом в Советском Союзе. К началу 80-х там работали тысячи человек, выпуская больше 50 миллионов виниловых пластинок в год. В конце 1980 годов наладили производство аудио- и компакт-кассет, даже экспериментировали с компакт-дисками».
Всего в СССР существовало восемь крупных заводов: Апрелевский (флагманский), Московский опытный завод грамзаписи (МОЗК) — здесь действовал гальванический цех по производству болванок, главное — выпускали пластинки на экспорт (многие ценные записи Чайковского и других композиторов, сейчас стоящие тысячи долларов, были произведены именно там).
Также были Ленинградский, который появился в конце 1940-х, там тоже использовалось технологичное немецкое оборудование, вошедший в состав всесоюзной фирмы «Мелодия»; Рижский завод, появившийся в 1930-х; а еще — Таллинский, Тбилисский, Бакинский и Ташкентский заводы. Бакинский и Тбилисский были более локальными, производили музыку для грузинской и азербайджанской сцены.
Вячеслав Буздалов подчеркивает: редкие и дорогие пластинки из Казахстана и Туркменистана, сейчас стоящие тысячу-две евро, изготовлялись именно в Москве небольшими тиражами на Апрелевском заводе. Это была фьюжн-джазовая музыка — модная и экспериментальная.
Государственный дом радиовещания и звукозаписи: сердце советской фонографии
История отечественной звукозаписи невозможна без легендарного здания на Малой Никитской, где с 1930-х годов располагался Государственный дом радиовещания и звукозаписи (ГДРЗ), рассказывает в интервью Борис Колесников.
Это место по праву можно назвать советским «Abbey Road». Именно здесь формировался тот самый звук, который потом разлетался по всей стране — от студенческих общежитий до радиоприемников в самых отдаленных уголках Союза.
«В советское время ГДРЗ был не просто студией. Это был настоящий музыкальный центр, объединяющий лучших инженеров, звукооператоров, композиторов и исполнителей. Здесь записывались оркестры Лундстрема, Утесов, Градский, Магомаев — весь культурный срез эпохи. Записи делались на аналоговые магнитофоны, часто на ленты немецкого производства BASF, позже на советские аналоги с куда более капризными характеристиками», — объясняет Борис Колесников.
Каждая сессия — это почти ритуал: микрофоны Neumann и Oktava, огромные катушки ленты, ручная подстройка уровней. Никакого «цифрового компрессора» или автотюна — только мастерство звукооператора и «живой» воздух зала.
После записи мастер-лента передавалась на завод и с этого начинался второй, не менее важный этап жизни будущей пластинки, уточняет Борис Колесников.
Мастер-лента, матрицы и миллионные тиража: как рождалась грампластинка?
Создание винила — целое искусство. Поэтому процесс производства пластинки всегда был сложным и технологически изощренным.
Все начиналось с мастер-ленты — оригинала записи, утвержденного на ГДРЗ. С нее снимали лак, на который специальным резцом нарезалась звуковая дорожка. Этот лаковый диск потом подвергался гальваническому процессу, создавались матрицы — металлические формы, с помощью которых на прессах «вытеснялись» тиражи.
«Сырьем для пластинок служил винилит — смесь поливинилхлорида с добавками для прочности и антистатики. В 1960-70-е годы в условиях дефицита пластмассы материал часто экономили, и звук получался «шершавее», с фоновыми шумами. Но при этом каждая пластинка имела свою фактуру и это добавляло ей характера», — рассуждает Борис Колесников.
Заводы производили миллионы пластинок в год. Только Апрелевка выпускала до 200 миллионов экземпляров ежегодно. Эта цифра сопоставима с крупнейшими западными лейблами. Но как это часто бывает, официальная индустрия порождала и неофициальную — теневую.
«Хочется еще добавить про эволюцию проигрывателей, — продолжает Вячеслав Буздалов. — В 1877 году Томас Эдисон представил фонограф, который напоминал сложный механический аппарат. Изобретение стало революцией: теперь звук можно было и услышать, и сохранить. А всего спустя десять лет Эмиль Берлинер запатентовал граммофон и плоские диски. В наше время виниловый проигрыватель состоит из нескольких важных элементов. Это опорный диск: круглая часть, на которую кладется пластинка. Тонарм: длинный рычаг, который движется по пластинке и считывает дорожки. Может быть алюминиевым или карбоновым. Его качество сильно влияет на звук. И голова (звукосниматель): конструкция на конце тонарма, в которой находится иголка. Часто это самый дорогой элемент проигрывателя. Например, проигрыватель стоимостью 100 тысяч рублей может иметь головку стоимостью 300-400 тысяч рублей».
Теневой рынок: музыка, записанная между строк
В советской экономике всегда существовало «второе дно», и звукозапись не была исключением. Официальная цензура решала, что «можно», а что «вредно». Поэтому в ходу появился теневой рынок грампластинок — феномен, уникальный даже по мировым меркам.
«В 1950-60-е годы в ходу были так называемые «костяные пластинки» или «музыка на ребрах» — записи, сделанные подпольно на использованных рентгеновских снимках. На них вырезали звуковую дорожку, и можно было услышать запрещенные голоса — Элвиса Пресли, Битлз, Роллинг Стоунз, а позже — Цоя и Гребенщикова. Это было рискованное, но романтичное ремесло: звук хрипел, но он был живой, настоящий, и за ним стояла свобода», — рассуждает Борис Колесников.
Позже появились и более профессиональные подпольные студии — так называемые «фирмы». Эти мастерские делали пиратские копии официальных пластинок, нередко — с подделкой печатей, упаковки и даже лейблов.
Иногда использовались отслужившие прессы, выкупленные у заводов через знакомых. Появились понятия «фирма» и «печатка». По сути, это и были первые независимые лейблы, хотя и в тени закона, уточняет в разговоре Борис Колесников:
«Параллельная индустрия существовала вплоть до конца 80-х. Она спасала целые поколения музыкантов и слушателей от тишины. Люди обменивались пластинками, дублировали их на катушки, переписывали обложки от руки. Можно сказать, что именно из этого подпольного мира выросла сегодняшняя независимая музыкальная сцена — DIY-культура, самиздат, кассеты, а потом и цифровые релизы. Все началось именно с тех, кто рискнул напечатать музыку «в обход системы».
Стоимость пластинок в СССР
Где же продавались в советскую эпоху пластинки? Официальные магазины «Мелодия» были только в крупных городах. А цена на пластинки — в прямом и переносном смысле — зависела от содержания.
«За 1 рубль 20 копеек продавались небольшие пластинки, сборники, классическая музыка. В 2 рубля 20 копеек оценивалась музыка популярных советских исполнителей, а также некоторые импортные записи, выпущенные по лицензии, тот же Modern Talking. По 3 рубля 50 копеек можно было приобрести эксклюзивные импортные записи. Например, пластинка Пола Маккартни «Снова в СССР», специально записанная на Западе для советского рынка, — рассказывает Вячеслав Буздалов. — Но были и совсем «космические» расценки. Пластинки из Болгарии или Югославии. Издательства этих стран выпускали больше иностранной музыки. Стоили они около 10 рублей. Качество винила и полиграфии часто уступало «Мелодии». Фирменные импортные пластинки — неофициально, «с рук» — стоили от 30 до 70-80 рублей, в зависимости от популярности артиста».
За любовь к музыке приходилось отдать 50-60 рублей, что составляло примерно половину средней зарплаты того времени. Несмотря на отсутствие интернета, люди знали о популярных западных группах, таких как Pink Floyd, Beatles, Rolling Stones.
Независимые лейблы
После распада Союза дольше всех и самым продуктивным оставался Апрелевский завод, работавший активно до конца 1994 года. С появлением рыночной экономики возникло множество независимых музыкальных лейблов и издательств, продолжает Вячеслав Буздалов:
«Одной из первых независимых пластинок, выпущенной в обход «Мелодии», стал «Черный альбом» группы «Кино» в январе 1991 года. После гибели Виктора Цоя в августе 1990 года продюсер Юрий Айзеншпиц занял колоссальные деньги и выпустил его самостоятельно. Виниловая пластинка стоила очень дорого — около 50 тысяч рублей, поставлялась с разворотным постером, что было первым шагом к новому формату. Все, что печаталось на Апрелевском заводе, дальше выпускалось под фирмой «Russian Disc». Появлялись и другие независимые лейблы».
Тиражи, конечно, были несравнимы с советскими миллионами копий для популярных групп, таких как «Аквариум» или «Кино» в пиковые 1986-87 годы. В начале 90-х это были уже 30-40 тысяч, чаще 5-10 тысяч, а то и тысяча пластинок.
Для сравнения: сегодня многие артисты выпускают стандартный тираж в 300-500 копий, а тысячу копий могут выпустить только очень популярные исполнители. Это связно с определенными экономическими сложностями.
«Ленинградский завод оставался активным до середины 90-х, но тогда стали выпускать много пиратской продукции. Например, в 1992-м году в Санкт-Петербурге вышли пиратские издания Pearl Jam с ужасной полиграфией, но они давали возможность меломанам ознакомиться с популярной музыкой, — поясняет Вячеслав Буздалов. — Ташкентский завод особенно отличился: с 92-го по 94-й год его пиратские издания заполонили города бывшего Союза — Мадонна, Шаде, Depeche Mode и многие другие. Забавно, что альбомы Мадонны, — выходившие на двух пластинках, каждая из которых вмещает примерно 40 минут, с разворотным конвертом, — в Ташкенте делили на «часть 1» и «часть 2» из-за отсутствия хорошей полиграфии».
Таллиннский завод работал до середины нулевых, закрывая локальные нужды и сторонние заказы из скандинавских стран. Рижский завод активно выпускал лицензированную импортную музыку, сотрудничал с британскими лейблами, но и подпольно, а также издавал латвийские группы.
К концу 90-х формат виниловой пластинки полностью «умер», и содержать заводы, сохранять мастеров стало очень сложно.
Клуб филофонистов и знаменитая «Трансильвания»
Коллекционируют и собирают музыкальные записи на любых носителях филофонисты. Виниловые пластинки, компакт-диски, аудиокассеты, DAT-кассеты, лазердиски: чего только не найти в их сокровищницах. Именно филофонисты увлечены потреблением музыки, знакомством с новым контентом и открытием новых музыкальных горизонтов, говорит Вячеслав Буздалов.
Есть и аудиофилы. Казалось бы, что в них отличительного? Но аудиофилы в первую очередь сосредоточены на качестве звука, оценке техники (как звучат провода, иголки, проигрыватели), а не столько на самом музыкальном содержании.
«Клуб филофонистов был открыт в Москве, на знаменитой «Горбушке» Борисом Симоновым. Позднее он создал знаменитую «Трансильванию» в столице, — рассказывает Вячеслав Буздалов. — Это один из старейших музыкальных магазинов. Изначально располагался рядом с Книжным магазином на Новом Арбате. В нем представлено около 40 000 компакт-дисков и 20 000 виниловых пластинок. Достаточно культовая площадка для москвичей».
Винил сегодня: возвращение настоящего звука
«Когда сегодня я вижу молодых людей, выбирающих пластинку Arctic Monkeys или Miles Davis, я понимаю — это не просто ностальгия. Это поиск подлинности. Люди устали от одноразового контента, от плейлистов, которые листаются свайпом. Пластинка — это обратная сторона спешки. Это медленный ритуал, где ты не просто слушаешь музыку, а вступаешь с ней в диалог», — рассуждает Борис Колесников.
Музыкальный эксперт также подмечает, что мы живем в эпоху цифры. И современные технологии позволяют вернуть аналоговое качество на новый уровень.
«Современные прессы, ремастеры и аудиосистемы дают то, о чем советские инженеры могли только мечтать. Но суть осталась прежней: звук живет только там, где его уважают! И если сегодня в мире снова звучит потрескивание винила — значит, музыка все еще настоящая», — подытожил в интервью Борис Колесников.