ЕАЭС – пять лет. Дмитрий Медведев рассказал об успехах евразийской интеграции

Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС) исполняется пять лет. В преддверии юбилейной даты премьер-министр России Дмитрий Медведев в интервью телеканалу «Россия 24» рассказал об успехах и планах дальнейшего развития евразийского экономического объединения.  

- Дмитрий Анатольевич, спасибо большое за интервью! Вы, а также первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, президент Беларуси Александр Лукашенко стояли у истоков создания ЕАЭС. Какие цели тогда ставились? 

Вообще идея евразийской интеграции возникла достаточно давно. У ее истоков действительно стоял первый президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев. Еще в 1994 году эта идея возникла, но она очень долгое время не получала своего развития. И действительно, сначала в 2009 году, потом в 2011 году мы сделали ряд практических шагов по наполнению этой интеграции реальным содержанием, когда вместе с первым президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, президентом Беларуси Александром Лукашенко – и я тогда в этом принимал участие – подписали первый документ о создании Таможенного союза. Это был первый шаг по пути интеграции, поскольку он впервые устранил таможенные барьеры на пути движения товаров, работ, услуг внутри нашей «тройки». А впоследствии были другие шаги – по созданию сначала Евразийского сообщества, а потом уже и созданию Евразийского союза, в которых принимали участие руководители соответствующих стран. И из «тройки» возникла «пятерка», которая в настоящий момент и существует. Вы знаете, цели, которые стоят перед любым интеграционным объединением, в принципе не должны меняться. Цель простая – за счет интеграции добиться лучшего состояния экономик стран, которые входят в тот или иной союз, а за счет лучшего состояния экономик просто поднять уровень жизни людей, которые в этих странах живут. Точно такая же цель была у нас, и эта цель остается и на сегодня. Зачем нужна интеграция? Только для того, чтобы лучше было жить гражданам государств, которые образуют тот или иной интеграционный союз.

- Пять лет ЕАЭС. Это достаточно много, чтобы делать какие-то уже первые выводы, или это пока еще небольшой срок? 

Если говорить о сроке существования Евразийского союза, пять лет – это, конечно, небольшой срок. В то же время надо признать, что мы достаточно многое успели. И если сравнивать темпы, которыми развивается Евразийский союз, – а начинать нужно, действительно, с Таможенного союза, несколько более ранних времен, – то мы за это время, по сути, создали большой массив наднационального законодательства, который посвящен развитию Евразийского союза в области экономики, таможенной и налоговой политики, в области передвижения товаров, оказания услуг, работ, движения рабочей силы. Все эти вопросы были и остаются в повестке дня. Более того, они периодически даже уже меняются в соответствии с запросами времени. Поэтому успели, я считаю, за эти годы мы достаточно много, особенно если судить по тем темпам, по которым раньше развивались интеграционные союзы. Например, Европейский союз создавался десятилетия и, как известно, начинался как Союз угля и стали, а потом уже вырос в полноценное объединение из 28 стран. Но в то же время останавливаться на достигнутом нельзя, поскольку еще масса задач не решены, и они находятся в повестке дня всех органов Евразийского союза.

- Как происходят контакты на межправительственном уровне? Сейчас какие основные актуальные, так скажем, вопросы, которые приходится решать? 

Вы знаете, этот уровень – уровень глав правительств, межправительственного совета внутри Евразийского союза – он очень важный, поскольку на этом уровне принимаются абсолютно конкретные решения по всем вопросам повестки дня. И сказать, что этих вопросов становится меньше, я не могу. Вот мы совсем недавно встречались, обсуждали целый ряд вопросов, связанных, например, с цифровой повесткой дня, с развитием современных, новых технологий. Обсуждаем мы, конечно, и отдельные казусы, которые возникают между странами, подчас споры. Поэтому работы хватает. И я считаю, что так будет и дальше. Мы изначально договорились в формате глав правительств встречаться минимум четыре раза в год. И стараемся эту договоренность соблюдать. Кроме нас работают правительства наших стран, то есть национальные правительства. Есть группа высокого уровня, есть вице-премьеры, которые этим занимаются, есть министерства, которые в постоянном контакте. Я уже не говорю о том, что очень большой объем работы выполняется Евразийской комиссией, которая, собственно, и генерирует идеи, и готовит проекты решений для глав государств, глав правительств и на других уровнях, и ведет просто повседневную работу.

- Это процесс, а если говорить о результатах? Рост ВВП союза, рост товарооборота? Этот результат нас удовлетворяет в этом союзе? 

Вот смотрите, давайте считать, что в результате образования Евразийского союза произошло. Совокупный валовой внутренний продукт наших стран составляет 2 трлн долларов, а это очень существенная цифра. Понятно, что здесь довольно весомый вклад вносит российская экономика, тем не менее мы не одни, есть и другие участники, которые, соответственно, тоже в этот валовой внутренний продукт нашего союза делают весьма существенный взнос. Это первое. Второе – единый рынок на 180 с лишним миллионов потребителей. Это серьезный рынок, поэтому на этот рынок устремляются взгляды, желание присутствовать на этом рынке большого количества стран. Ровно поэтому у нас уже есть соответствующее соглашение с Вьетнамом, по которому мы работаем. У нас подписаны документы с Ираном, с Китаем. И в целом интерес к сотрудничеству с нашим интеграционным объединением продемонстрировало уже 100 стран, это реально много. На выходе соглашения с очень важными международными игроками – это и Сингапур, и Израиль, и Индия, и целый ряд других стран, с которыми мы ведем переговоры. Это второе. 

Третье, о чем я хочу сказать. Очевидно, что наша двусторонняя торговля и торговля с третьими странами за счет возникновения союза очень выиграла. Только за прошлый год наша двусторонняя торговля внутри союза, то есть торговля между участниками союза, выросла приблизительно на 9%. При том что темпы роста торговли в мире гораздо ниже. Если говорить о торговле стран союза с другими, третьими странами, как принято говорить, то она выросла уже на 19%. А это вообще очень существенная цифра. Поэтому я считаю, что за счет интеграции мы смогли выйти на новые международные рынки и, конечно, нарастить поставки друг другу – это тоже очень важно. За счет этого мы, действительно, стали покупать больше товаров, в том числе и продуктов питания, и просто товаров из наших стран, пользоваться услугами, которые даются производителями наших стран, и так далее. То есть в этом смысле плоды интеграции налицо. Но это не значит, конечно, что нечем заниматься. И я уверен, что эффект от интеграционного союза должен быть еще выше. И мы этим обязательно будем заниматься с нашими партнерами.

- Возникает ощущение, что, конечно же, у наших партнеров первая цель – это выйти на рынок России. 

Ну это естественно.

- А для России союз ЕАЭС – это что? 

И для нас такая же цель является важной. Да, конечно, у нас большой рынок, но у них тоже рынки, вообще, достаточно приличные. И наше общее присутствие на рынках друг друга – это просто важный фактор интеграции. Для России это тоже не в меньшей степени возможность беспрепятственно присутствовать на рынке других стран союза, то есть на рынке Казахстана, Беларуси, Армении и Кыргызстана. И это весьма существенная добавка. Но не только, конечно. Это совместные интеграционные проекты, это решение больших интеграционных задач, которые тоже могут возникать. И наконец, это выход совместный, о чем я только что сказал, на рынки третьих стран, когда мы выходим с единой позицией и мы понимаем, что все мы действуем сообща, что у нас у всех одинаковые представления о том, как, например, заходить на крупные рынки – тот же самый китайский рынок. Это гораздо лучше, нежели если каждый будет вести эти переговоры в отдельности и в конечном счете получит худшие условия присутствия, допустим, на том же самом китайском рынке или каком-то другом рынке – рынке Индии, других крупных рынках, – чем вот если действовать таким образом, сообща. Так что я думаю, что это полезно и для России точно.

- А споры возникают между участниками? Как решаются? 

Конечно, споры возникают. Споры возникают постоянно. И вся наша работа заключается в том, чтобы преодолевать споры и находить консенсус. Особенно на уровне правительств. Более того, я вам скажу прямо, нужно еще привыкнуть к тому, что ты работаешь в таком формате. Даже у меня периодически возникают ситуации, когда я говорю: «Давайте вот это вот решим так-то и так-то, например, это выгодно и важно сделать таким образом». А мне мои коллеги говорят: «Да, но мы сейчас это решить не можем. Нужно обращаться к наднациональному органу, к Евразийской комиссии. Мы отдали эти полномочия на уровень наднационального органа». И с этим нужно считаться и вырабатывать согласованную политику. То, что раньше можно было сделать вот так, просто подписав соответствующее решение правительства, сейчас нужно делать на пятерых. В этом есть минусы. Но в этом есть и большие плюсы, потому что, если мы сумели договориться о правилах игры на пятерых, соответственно, тот или иной экономический проект становится более успешным. И я надеюсь, что этому будут следовать и мои коллеги, и, значит, наши споры будут приводить к лучшим результатам. Но споры продолжаются, это нормально. И на последнем нашем мероприятии, которое проходило, например, в Армении, мы достаточно долго спорили и по содержательным вопросам, и по двусторонним вопросам, которые вынесены в повестку дня многостороннего органа, то есть Совета глав правительств. Это нормально. Так и в других странах происходит, мы с вами знаем, – и в том же самом Европейском союзе, и в других интеграционных объединениях.

- Там парламент есть. Здесь нет. 

Ну, значит, поживем – увидим, что дальше будет. А потом, парламент не должен решать оперативные вопросы – о том, какую применять меру защиты, как отказаться от того или иного барьера, а их еще много. Это не дело парламента – этим заниматься. Этим должны заниматься органы исполнительной власти, а это правительства.

- Что касается споров, есть же еще суд ЕАЭС, в Минске он базируется. И даже был спор между Россией и Беларусью (там таможенные были вопросы). И там же могут вполне решаться проблемы, связанные с действиями компаний… 

Я ничего в этом плохого не вижу. Я вообще за всемерное использование судебной формы. В ряде случаев, если не удается договориться или позиции несовместимы, это может быть так или иначе. В конце концов можно обратиться в юрисдикционный орган, то есть суд, и сказать: разреши наш спор. Но решение суда будет авторитетно только в том случае, если оно будет безукоризненно, без каких-либо комментариев исполняться всеми сторонами. То есть суд должен быть в этом смысле высшей инстанцией. Надеюсь, что и суд нашего интеграционного объединения в определенной перспективе достигнет такого уровня авторитета.

- ЕАЭС через пять лет – что это будет? Какие цели дальше мы ставим перед собой? 

Цели для Евразийского союза простые и в то же время очень сложные. Мы не должны отстать от мировой повестки дня. Должны заскочить в движущийся вперед поезд, используя все преимущества жизни и развития в XXI веке. А это цифровая экономика, это использование элементов искусственного интеллекта, создание квантового компьютера и целого ряда других важнейших проектов, которыми мы занимаемся. Только в этом случае наш Евразийский союз будет успешным. И все наши страны, которые его составляют, – а у нас открытый союз, у нас и наблюдатели появились сейчас, может быть, и состав будет расширяться, – будут успешными. А раз так (или если это будет так), то и гражданам наших стран будет хорошо, они будут чувствовать себя уверенно в наш бурный век.

- Мы учимся на ошибках других союзов – НАФТА, ЕС, чтобы их не повторять? 

Конечно, учиться лучше на чужих ошибках. Безусловно, да. Потому что некоторые вопросы, на которые, допустим, у других интеграционных структур ушли годы, десятилетия, мы проходили быстрее. Но у нас, может быть, и времени этого нет, потому что сейчас все очень спрессовалось. Одно дело было создавать Европейский союз в 1950–1960-е годы – начиналось все это тогда, и можно было действовать так, аккуратненько, с чувством, с толком, с расстановкой. А сейчас нужно действовать быстрее, время очень сильно спрессовалось.

- Цифровизация опять-таки. 

Вот, кстати, вы упомянули «цифру». Ведь, действительно, «цифра» – это язык международной экономики сейчас. И вообще язык международного общения, и международной экономики – это абсолютно точно. В чем выгода нашего интеграционного объединения? В том, что мы используем единые подходы к цифровизации наших экономик. И я все время своим коллегам говорю: «Вы можете то или иное решение не поддержать, или отказаться от него, или не участвовать в чем-то. Но имейте в виду: тогда вы не сможете понимать то, что мы будем делать для всех. Тогда вы будете разговаривать на другом языке». Это касается и «цифры», и той же самой маркировки товаров. Кто не хочет участвовать в этом проекте, пусть не участвует, но тогда его товары не попадут на общий рынок. Я думаю, что это всем уже понятно, и в общем здесь мы все придерживаемся солидарных позиций.

- Такой, может быть, заключительный вопрос: ЕАЭС – что это для вас? 

Я ответил на этот вопрос, начиная нашу с вами беседу. Для меня Евразийский союз – это такая форма интеграции близких в историческом плане государств, которая ведет к улучшению жизни наших народов. Только в этом плане я и смотрю на будущее Евразийского союза.

- Спасибо большое за интервью!