Куда приведет Гольфстрим: влияние человека на климат может закончиться катастрофой

За последние сто лет Гольфстрим стал медленнее на 15%. Как изменится погода в мире из-за рекордного снижения его скорости и что стало причиной, телеканалу «МИР 24» рассказал руководитель климатической программы WWF Алексей Кокорин.

- Причиной стала деятельность человека?

Алексей Кокорин: В данном случае на естественные вариации Гольфстрима, а если более строго говорить, то на Северо-Атлантические меридиональные циркуляции, оказывает влияние воздействие человека – через усиление парникового эффекта, в результате сжигания ископаемого топлива, прежде всего, приводит к тому, что температура в Арктике становится больше. Как результат – Гольфстрим ослабевает.

- К чему привело снижение скорости? Некоторые ученые говорят, что в Европе стали чаще фиксироваться периоды жары.

Алексей Кокорин: Это не совсем так. Большее влияние на климат в Европе и на большей части России тоже оказывает теплая Арктика, но другим способом. Граница между арктическими воздушными массами и массами умеренных широт теперь нежесткая, а более волнообразная, и эти волны – вторжение очень теплого воздуха с юга или холодного воздуха с севера – это в гораздо больше степени влияет на погоду и в Европе, и в России, включая Москву, Сибирь и Дальний Восток.

- Как это отразится на погоде в будущем? На какие континенты и страны повлияет больше всего?

Алексей Кокорин: Это воздействие достаточно локальное, потому что сам климат почти во всей Европе во многом определяется Северной Атлантикой, но другими ее частями – не той, которая сейчас становится холоднее из-за того, что Гольфстрим несколько ослабевает. В Европе в целом изменений практически не будет. В Норвегии они будут, на Кольском полуострове могут быть. Ослабление означает уменьшение потока воды, приходящей в том числе в Баренцево море, но при этом вода становится теплее.

У нас есть уникальные данные с Кольского меридиана – это запись температуры воды не только на поверхности, но и на глубине сотен метров за 120 лет. Однозначно видно: если раньше были естественные вариации температуры, то теперь воздействие человека гораздо сильнее естественных вариаций. Получается, что воды будет меньше, но она будет теплее. Каким будет результирующий эффект, сказать сложно.

- Есть вероятность, что океанское течение может полностью остановиться, если глобальное потепление ускорится?

Алексей Кокорин: В обозримом будущем, если говорить о 21-м и 22-м веках, нет. Об этом не может быть и речи. В дальней перспективе, когда на Земле наступит новый ледниковый период, – это многие тысячи лет – совершенно точно это не третье тысячелетие, тогда будет ледник, поступление воды в Арктику – там будет лед, будет некий волчок – такое было, когда был прошлый ледниковый период. Но видимо сейчас речь идет не об этом.

Сейчас речь идет о 21-м и 22-м веках. В этот период ослабление возможно существенное – до 30% по объему переносимой воды, но ни о каком коллапсе речи не идет, никакие самые гипотетические варианты воздействия человека к этому не приведут. Да и 30% – это результат, когда человек совсем не ограничивает выбросы парниковых газов, то есть такой сценарий маловероятный. Сейчас много стран заявило о намерениях стать углеродо- нейтральными где-то к середине века. И это далеко не худший вариант. Это вариант более-менее приемлемый, неплохой.

- За последние два десятилетия содержание пресной воды в Северном Ледовитом океане увеличилось на 40%, накопление пресной воды происходит из-за таяния арктических льдов. Какая взаимосвязь между снижением скорости Гольфстрима и таянием льдов?

Алексей Кокорин: Это, скорее, взаимосвязь между более теплой Арктикой и более пресной Арктикой, более пресной водой Северного Ледовитого океана. Что происходит? Это циркуляция, то есть вода Гольфстрима идет на север, а потом из Арктики она возвращается, и обратный поток как бы подныривает под прямой. Теперь он становится более теплым, Арктика теплее, и более пресным, меньше соленость, а, значит, эта вода более легкая. Соответственно, она поднимается ближе к поверхности и мешает прямому потоку.

Обратный поток мешает прямому потоку, плюс это приводит к тому, что у нас в определенной части Северной Атлантики (несколько южнее Гренландии) похолодание очень явное, вызванное как раз глобальным потеплением, которое через Арктику таким образом влияет. А более теплая и пресная Арктика, потому что глобальное потепление теплее, а пресная, прежде всего, из-за большего стока сибирских рек и рек североамериканского континента. Этот сток растет, и он будет расти, то есть количество осадков в субарктической зоне будет больше, и сток рек будет больше. Что касается льдов, это не совсем так, потому что основные льды арктической зоны – это Гренландия. Гренландия, конечно, тает, но поток воды пресной сразу поступает в Северную Атлантику, минуя Северный Ледовитый океан. Он тоже влияет, в том числе влияет на ослабление меридиональной циркуляции. Это тоже важный фактор, но отдаленный от Северного полюса.

- Чем опасна эта пресноводная бомба для климата планеты?

Алексей Кокорин: Я бы не называл это бомбой, но опасность все-таки есть. В Арктике становится больше пресной воды, в сибирских реках больше воды, ничего особо страшного в этом нет, к этому достаточно легко приспособиться. Но это одна сторона медали. Обратная сторона медали, что где-то осадков становится меньше, потому что в целом по миру осадков будет несколько больше, но главный эффект – их перераспределение.

Вот мы видим результат большего количества пресной воды в Северном Ледовитом океане, большего количества осадков не территории России – в умеренных и северных широтах, на юге ситуация другая. Меньшее количество осадков в Центральной Азии, на обширных территориях Азии, Африки, и вот там это – серьезная проблема, потому что это плохо для сельского хозяйства, для жизни населения, и это может затрагивать многие миллионы человек. По худшим оценкам – к концу 21 века до трех миллионов человек могут страдать от дефицита пресной воды. Это гораздо больший эффект, чем то, что может быть напрямую связано с ослаблением Гольфстрима.

- Достаточно ли мер, которые принимает мировое сообщество для снижения влияния человека на окружающую среду? Что нужно сделать, чтобы избежать катастрофы?

Алексей Кокорин: И да, и нет. На уровне обещаний, слов страны обещают очень много. В Парижском климатическом соглашении записана цель – удержать антропогенные изменения климата в рамках двух градусов Цельсия. Эта задача крайне сложная. С другой стороны, в 2020 году большинство развитых стран – и Европа, и США, и Китай, и Япония, и Бразилия, и Казахстан, а косвенно и Россия заявили о том, что они готовы стать углеродно-нейтральными к середине века.

Россия не заявляла это официально, но в тех или иных внутренних бумагах такие ориентиры тоже есть. Тогда это позволит худшего варианта развития событий – например, изменения глобальной температуры на четыре с половиной или даже три с половиной градуса. Расчеты главной геофизической обсерватории говорят, что это очень важно – уйти на меньшее глобальное потепление – хотя бы на два с половиной градуса. Они, вероятно, могут быть гарантированы, если страны выполнят свои обещания. Другое дело, что ход выполнения обещаний очень медленный. За ближайшие десять лет ожидается, что глобальные выбросы лишь остановятся, может быть, чуть-чуть снизятся – буквально на процент. Хорошо бы, чтобы они устойчиво пошли вниз.

Говоря о будущем, страны ведут себя вполне ответственно, но в настоящем действуют с неким торможением. ЕС действует быстрее, Китай действует достаточно быстро. Другие страны действуют медленнее, включая Россию, конечно, темп должен быть ускорен, тогда будут все надеяться, что два с половиной градуса будет тем пределом, на котором воздействие человека на климат остановится.