Психиатр рассказал, как врачи обследуют пациентов для разрешения на оружие

Жертвами стрельбы в пермском университете стали шесть человек, пострадали более десяти. Почему 18-летний студент вуза смог получить законное разрешение на ношение оружия, телеканалу «МИР 24» рассказал кандидат медицинских наук, врач-психиатр Евгений Фомин.

- В СМИ попала информация, что стрелявший получил разрешение на ношение оружия законным путем при оформлении охотничьего билета. Как проходит эта процедура?

Евгений Фомин: Я понимаю, что сейчас будет очень много негативных мнений относительно врачей, относительно психиатра и нарколога, которые должны были стать заградительным барьером на пути получения сертификата на оружие, но, тем не менее, этот человек получил его. Происходит так, что психиатрия довольно субъективна – нет инструментальных методов исследований, которые покажут, что есть определенные нарушения.

Врач ставит диагноз на основании своего образования и опыта. Происходит общение в течение короткого времени – 10 – 20 минут. Если у человека нет нарушения явного: он не галлюцинирует, у него нет бредового расстройства, у него связанная логичная речь, он ориентирован в пространстве и времени, собственной личности, то довольно сложно выявить определенные мнения, которые касаются причинения увечий или повреждений другим людям, если он скрывает. Человек может скрыть это. Нет способов, которые помогли бы вытащить мысли, которые он пытается скрыть или умело это делает. Здесь очень субъективный подход к оценке.

Наркология более объективна. Если человек употреблял наркотики, анализы показывают остаточные следы.

- По словам стрелявшего, психиатр сначала ему отказала, затем предложила обратиться к платному психологу. Последняя упомянула о необходимости пройти большой тест на определение типа личности, но из-за нехватки времени предложила вернуться через несколько дней. За это время молодой человек нашел ответы в интернете, успешно его сдал. Это ошибка конкретного специалиста или сбой системы проверки?

Евгений Фомин: Врач, видимо, соблюл всю процедуру, которую должен был. Она заподозрила, не отнеслась формально. Она могла бы поставить подпись и сказать, что он здоров, потому что это проще, потому что у нее еще 20 человек в очереди, и он явно не первый. Она заподозрила, создала нештатную ситуацию, предложила ему пройти еще дополнительные исследования. Он, видимо, человек неглупый, взял и изучил всю систему, как она работает, и в итоге дал специалистам ответы, которые они хотели бы услышать, чтобы поставить диагноз «здоров» или «годен».

То же самое может происходить у офтальмолога, когда мы читаем таблицу с определением букв – их можно просто выучить. Ш и Б ты видишь сверху, а нижний ряд мелкими буквами ты просто выучил, знаешь, что нужно ответить. Это сложный процесс, нельзя однозначно сказать, что врач совершила ошибку, потому что в психиатрии много субъективного. Опыт, интуиция, образование, то, насколько открыт пациент или человек, который приходит на освидетельствование, в своих переживаниях, в том, что он может сохранять критику, считать, что не все нормально в том, что он говорит, но, тем не менее, у него есть какой-то принцип, по которому он хочет совершить определенные действия, – он это скрывает.

- Как стало известно, молодой человек готовился к нападению долго и тщательно. Была ли возможность «расколоть» потенциального убийцу еще тогда?

Евгений Фомин: Это довольно сложно. Да, безусловно, такая возможность есть. Но, кроме врачей, которые выдавали свидетельство на получение сертификата на оружие, у него есть близкие люди, которые наблюдали его большую часть суток, это его друзья, преподаватели, знакомые, соседи, родственники. При таком объемном исследовании, если бы что-то было сильно не так, люди могли бы рекомендовать ему, например, обратиться к психиатру, госпитализироваться, попринимать препараты. Нельзя только на врачей указывать в этом контексте. Психиатрия довольно субъективна, можно скрыть искажения, чтобы пройти ту или иную проверку.

Можно задать вопрос и тем, кто с ним общался: были ли у него странности? Проблема в том, что, когда у родственников появляются психические расстройства, сначала люди не хотят верить в то, что это правда, что это серьезно, что это нужно лечить, исследовать, возможно, проходить госпитализацию, получать диагноз и с этим жить. Близкие люди, в том числе стараются закрывать глаза, считать определенные мысли специфичностью возраста, периода развития или затянувшимся пубертатным кризом. Это довольно комплексная задача, к которой должны быть приобщены все, кто находятся рядом с этим человеком, кто несут за него ответственность в том числе.

- Как это событие должно отразиться на системе прохождения психиатрической экспертизы на получение оружия?

Евгений Фомин: Очевидно, что будут последствия, будет ужесточение регламента прохождения психиатрического освидетельствования, более глубокое исследование, возможно, постановка на учет, сверка с базами психиатрических больниц – что-то в этом роде.

- По мнению некоторых, избежать таких трагедий поможет максимальное ужесточение системы проверки личности. Стоит ее менять и как?

Евгений Фомин: По всей видимости, стоит внедрить дополнительные степени проверки, но в стране тысячи, десятки тысяч людей, которые получают оружие, относятся к нему бережно, используют его по назначению. Если будет ужесточение, то это будет касаться всех, кто планирует пользоваться оружием и всех пользователей. Очевидно, что нужно усиление психиатрического контроля, наркоконтроля в этом контексте.

- Некоторые считают, что нужно менять не систему проверки, а подготовку кадров, проверяющих.

Евгений Фомин: Возможно, нужны новые регламенты. Понятно, что врачи-психиатры обучаются одинаково, есть определенный регламент – сначала медицинский университет, потом интернатура или аспирантура, но, когда человек идет на освидетельствование, видимо, нужно создание дополнительного регламента, по которому будет освидетельствование проходить, чтобы человек получил подобный сертификат: дополнительные вопросы, дополнительные методики сбора анамнеза, истории из жизни человека, подготовка вопросов, на которые, например, нельзя закрыто ответить – да или нет, а человек должен развернуто отвечать.

Чем больше человек рассказывает, тем больше информации можно выудить из его ответов, просеять через сито медицинского фильтра.

- Стрелявший сознательно шел на смерть. В сети появилась его предполагаемая предсмертная записка, в которой говорится, что он не состоял в экстремистских организациях, аполитичен и не религиозен. Официального подтверждения, что записка принадлежит ему, пока нет. Но если это так, что могло стать причиной такого чудовищного суицида?

Евгений Фомин: Определенная мода, например. Колумбайн давно будоражит разумы молодых людей по всему миру. Может быть, можно говорить о психических расстройствах. Если опросить такого человека, может быть, он расскажет, что слышит голоса, которые заставляют его это сделать, видит какие-то образы, или у него есть какие-то странные мысли, которые искажают его видение реальности, и по факту ему кажется, что он находится в другой реальности, не соотносящейся с объективностью.

- Что можно и нужно сделать, чтобы такие трагедии не повторялись?

Евгений Фомин: Усиление контроля со стороны врачей- психиатров, повышение значимости этой специальности, введение и разработка новых регламентов опроса и сбора анамнеза и, может быть, увеличение длительности времени, которое посвящено общению врача с пациентом, чтобы, по возможности, выявить у него определенные патологические мысли.