Где находится самый древний лед в мире? Исследования российских полярников

В каких условиях работают современные ученые-полярники? Какие исследования они проводят для того, чтобы обеспечить безопасное движение судов по Северному морскому пути? Зачем мониторят состояние многолетних мерзлых пород? С какой скоростью тают мировые запасы льда? Директор ФГБУ ГНЦ «Арктический и антарктический научно-исследовательский институт» Александр Макаров в программе «Евразия. Дословно» на телеканале «МИР 24» заявил, что глобальная цель всей работы – обеспечить население и хозяйствующие субъекты всей необходимой информацией о природной среде в Арктическом регионе.

Самые известные советские полярники дрейфовали на льдинах, жили в палатках. Современные ученые тоже дрейфуют, но совершенно иначе. Расскажите, пожалуйста, как?

- Да, была программа высокоширотных дрейфующих исследований, и у ученых были ледовые лагеря. Но в 2022 году стартовала экспедиция «Северный полюс – 41», которая организована на судне специального назначения – ледостойкой самодвижущейся платформе. Это по-настоящему высокотехнологичная плавучая обсерватория, где одновременно может находиться и работать 34 члена экспедиции и 14 членов экипажа. Мы закрываем весь спектр исследования природной среды от дна Ледовитого океана, через всю толщу океана, лед, атмосферу и даже ближний космос. Плавучая обсерватория может менять направления исследований достаточно быстро. Ее срок службы 40 лет – за это время какие-то направления могут уточняться и меняться, мы ее можем очень быстро адаптировать под современные цели.

Северный морской путь называют кратчайшим маршрутом из Европы в Азию, хотя он проходит через пять морей. Как поменялись задачи вашего института в связи с интересом к этому пути в XXI веке?

- С одной стороны, они остались примерно теми же. Мы должны обеспечить трассы Северного пути безопасными прогнозами, оперативными рекомендациями по навигации. С другой стороны, есть новая специфика – у нас должна быть организована круглогодичная навигация и в восточном направлении. Такого никто никогда не делал, это новый вызов для института. Мы должны уточнять свои прогностические модели, мы должны собирать больше информации. Сейчас для этого мы модернизируем нашу прогностическую систему «Север». У нас глобальная цель одна – в самом широком смысле обеспечить население и хозяйствующие субъекты всей необходимой информацией о природной среде в Арктическом регионе.

Вы уже упомянули, что ваши специалисты обеспечивают прогнозы на Севморпути. Расскажите подробнее, что это и как работает?

- Судно идет, у него есть определенный маршрут, и критически важно соблюдать коммерческую скорость, чтобы как можно быстрее двигаться. У нас есть ледоколы, которые работают на трассе Северного пути. Но покрыть всю территорию ледоколом сложно. Для того, чтобы обеспечить коммерческую скорость, мы создаем прогноз, где можно идти максимально быстро и безопасно, в зависимости от типа судна. Есть суда более легкого класса, им сложно идти в ледовых условиях.

Акватория в Арктике тоже не глубокая?

- Ближе к берегу да, а чуть подальше от берега она все-таки достаточно глубокая. Мы создаем комплекс информации: состояние льда, его мощность, направление движения. Есть еще феномен сжатия, когда льды могут сжиматься и мешать судну идти с должной скоростью. В чем сложность? Количество судов растет, нам нужно обрабатывать большее количество информации и раскидывать ее сразу гораздо большему количеству людей.

Что вы представили на стенде Петербургского международного экономического форума?

- Мы впервые участвуем на форуме и решили показать, каково это, заниматься полярными исследованиями, оказаться в научной или производственной экспедиции. Нейросеть нам помогает показать, как это может выглядеть. Конечно, цель показать, что мы важнейший институт, занимающийся проблемами Арктики и Антарктики, нам больше 100 лет, и все, что сейчас делается в Арктике, во многом создавалось именно Арктическим институтом.

Я знаю, что у полярников рано начинается рабочий день – в восемь часов, и с прогноза погоды?

- Если мы говорим про лето, то светло круглые сутки, и бывает, что рабочий день не заканчивается. Пока есть возможность, погода, – работаешь, работаешь, работаешь.

Какие исследования проводят ученые?

- Наш институт главным образом изучает климат, морской лед во всех его проявлениях, ледниковый лед, то есть континентальные ледники и мерзлоту. Буквально в этом году мы начали строить национальную систему фонового мониторинга за многолетними мерзлыми породами. Это немножко новая для нас тема, поскольку мы из Арктики идем на юг. Две трети территории России – это мерзлота, и мы должны эту систему создавать не только в Арктике, но и в других регионах. Алтай, Забайкалье, Иркутская область – там мы появимся в ближайшие два-три года.

Что будете там делать?

- Мы закладываем полигоны, бурим скважины глубиной до 25 метров, чтобы понять, как ведет себя мерзлота.

Зачем эти данные человечеству?

- Очень много инфраструктуры находится в зоне многолетних мерзлых пород – две трети территории. По разным оценкам, ущерб от таяния мерзлоты в ближайшие десятилетия будет варьироваться от трех до семи триллионов рублей. То есть суммы колоссальные. Нужно изучать мерзлоту, чтобы понять, как будут меняться хозяйствующие объекты, – дороги, здания, трубопроводы. Это все напрямую влияет на качество жизни населения, которое живет в зоне многолетних мерзлых пород. Наша цель – защитить людей, чтобы у них была информация, чтобы мы поняли, как мы можем адаптироваться к этим изменениям.

Что касается глобальных прогнозов погоды, то здесь мнения ученых расходятся. Кто-то говорит, что лед в Арктике, в том числе, вот-вот растает. Вы что думаете?

- Мы сейчас говорим не о погоде, а, скорее, о климате. Действительно, ледовые условия очень сильно меняются, за последние 40 лед количество льда уменьшалось примерно на 13% каждые 10 лет. Это очень много. Я думаю, что лед сохранится, он не исчезнет полностью. Как я сказал, зимой он точно будет. Все сложнее, чем кажется. У нас были минимумы льда в 2007, в 2012, в 2019 годах.

Последние два года ситуация начала усложняться. Появляется древний лед, – более толстый, более мощный, какого давно не было. Поэтому мы как исследователи, как прогнозисты, как ученые должны гораздо более тщательно все изучать, чтобы прогнозы были максимально точными.

Мы с вами про Арктику говорили, но ваши специалисты изучают и Антарктику. Конечно, в том числе и древний лед, который вы уже упоминали. Каковы прогнозы, исходя из того, что говорит этот древний лед?

- В этот сезон в Антарктиде коллеги добыли лед, которому более миллиона лет. Мы этот лед используем для реконструкции климата в прошлом, чтобы понять, было ли теплее или холоднее сейчас и тогда. Было теплее, чем сейчас, но важно понимать, что никогда не было таких скоростей потепления, как сейчас. Они практически полностью совпадают с периодом активного экономического развития.

Я могу сказать по секрету, что мы знаем, где самый древний лед в Антарктиде. Ему около двух миллионов лет, и он может содержать информацию о климате. Надеюсь, что наш проект поддержит правительство, и мы найдем самый древний лед в мире.

Пока секрет не раскроете?

- Мы знаем, где: примерно в 300 км от станции «Восток». Там мы планируем добыть самый древний лед.