«Эта профессия растит душу». Интервью с заместителем декана факультета русской филологии по воспитательной работе ГУП

2023 год указом президента России Владимира Путина объявлен Годом педагога и наставника. Миссия Года – признание особого статуса педагогических работников, в том числе выполняющих наставническую деятельность. Эти люди часто остаются «за кадром», но именно они открывают «дверь» в мир знаний, воспитывают, радуются успехам и помогают справляться с неудачами.

Сколько книг может прочитать филолог-преподаватель, каким должен быть педагог и как привить любовь к чтению, рассказала заместитель декана факультета русской филологии по воспитательной работе, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы XX века Государственного университета просвещения Снежана Владимировна Крылова.

- Сколько лет Вы работаете и почему выбрали именно эту профессию?

- С 1989 года в образовании. Первый год у меня была школа, потом декрет, потом через два года я вышла в аспирантуру, и с 1995 года я работаю здесь. Представляете? Ничего не изменилось.

Все очень просто. У меня учителя – родители. Они закончили МОПИ имени Крупской. Более того, у меня и дети все закончили МОПИ имени Крупской, и зять. Невестки только другие вузы выбрали. Мама и папа преподавали, работали в РОНО. Ну и вроде как я буду учителем начальных классов. Мама меня отдала репетитору, а репетитор сказал, что не будет готовить в начальные классы, ей это не интересно, если на филфак, то пожалуйста. И вот так вот изменила мою жизнь.

Зять и дочь работают в сфере образования, средний ребенок работал, но ушел, а старший пошел в бизнес.

- Помните ли Вы свой первый рабочий день?

- Помню, это было в школе. И это было волнительно очень. Мой первый и единственный год работы в школе. Я была красивая, молодая, конечно, я им сразу понравилась и, видимо, гены сработали учительские: я как-то сразу и дисциплиной овладела, но, правда, мне по первости приходилось делать вид, что я злючка.

Сейчас я, конечно, уже спокойнее: меня не страшит шум в аудитории и потом все-таки в школе работать труднее, чем в вузе со взрослыми людьми. Да, было волнительно.

- Легко ли быть преподавателем?

- Легче, чем учителем. Преподаватель имеет дело со взрослыми людьми, мотивированными или, если не мотивированными, то сознающими свою «греховность». Если любимое дело, так вообще очень хорошо.

«Учитель, преподаватель – это же как актер, это диагноз, это не профессия», – добавляет к.ф.н., доцент кафедры русской литературы ХХ века Светлана Владимировна Овсянникова.

- Трудности-то, наверное, все равно бывают. С какими чаще всего сталкиваетесь?

- Сложности могут быть эмоционального плана, когда ты что-то любишь, горишь этим, приносишь, а отдачи никакой или не готовы студенты, но тоже иногда удается переломать это.

Часов катастрофически меньше стало – это сложность. Но как филфак хорошо работал, так хорошо и работает.

- Чем заинтересовываете?

- Тем, что я люблю сама очень. Я начинаю читать текст какой-то, вот прям любимый фрагмент, чтобы прям ахнули. У меня был преподаватель Леонид Павлович Кременцов, он умел так читать великолепно.

За нас все сделали классики, а мы только берем и озвучиваем. Не всегда удается завести ребят, но когда получается, это победа.

Но уже студентов я, конечно, не боюсь. Раньше я боялась. Допустим, мне казалось, если студент не пишет, то он очень умный и все знает. А потом я поняла, что те, кто не пишут, у тех нулевые абсолютно экзамены, потому что человек, который знает, он ловит каждое слово, ему хочется свериться со своим опытом – это очень важное наблюдение.

- Что мотивирует?

- У нас так организован учебный процесс, что когда наступает эмоциональное выгорание, то наступает и сессия, а потом каникулы. Восстанавливаюсь во время сессии.

- В чем заключается Ваша воспитательная работа? Разве можно воспитать уже достаточно взрослых людей?

- У нас вся русская литература о воспитании. Нам литературный материал помогает. Молодым учителям и студентам даю советы непрерывно. Педагоги же занудами становятся со временем. Это очень мешает в личной жизни, кстати, потому что вот это советованье, когда тебя не просят, тем более с моей воспитательной позицией, это уже просто перерастает в порок. Я им говорю: филологу иногда надо учиться молчать. Но это не всегда у нас получается с нашим всезнайством.

«Во-первых, мы всегда работаем с молодой меняющейся публикой и нужно уметь быть им интересным, не с высоты, а нужно быть, с одной стороны, в тональности с ними, но не буквально, конечно же, а гармонически, то есть нужно уметь их транспонировать на более высокий уровень. И это тоже часть воспитательного процесса», – отмечает Светлана Владимировна Овсянникова.

- Каким должен быть педагог?

- У нас на филфаке легендарная личность – Клавдия Анатольевна Войлова. Это человек-любовь. Когда с ней человек общался, ему казалось, что она только его любит. У нее была потрясающая в этом плане одаренность. Она каждому человеку умела радоваться, плюс высочайший профессионализм, она и автор учебников. Так что – любовь, профессионализм и красота во всех ее видах.

- Педагогом рождаются или все-таки становятся?

- И рождаются, и становятся. Из моих сокурсников блистательными педагогами стали те, от которых не ожидали.

«Но задатки тоже должны быть. Если это интроверт совсем какой-то и мизантроп, из него не сделаешь все-таки, мне кажется, педагога. Что способствовало больше всего? Общая атмосфера филфака тогда, что мы сейчас буквально за уши вытягиваем, мы их тянем с первого курса, чтобы они вливались, они тут же отмечают, что это особая атмосфера, они впитывают сразу, они благодарны большая часть групп именно филологического факультета», – добавила Светлана Владимировна Овсянникова.

Приходят к нам хорошие дети. Это прям специфика. Вот именно на педагогические специальности, на отечественную филологию. Если человек способный, он станет и журналистом, и писателем, и поэтом, и даже IT-менеджером, а педагогом нет, очень редко бывает…

- Назовите, пожалуйста, самые яркие моменты из Вашей практики.

- Самые острые переживания, связанные с филологией и вообще с нашей профессией, у меня тесно переплетены с этими стенами, в том числе с очень яркими лекциями и пронзительными Кременцова. Он был совершенно духоносной личностью и по тому, как он мог подавать текст, не надо было ничего комментировать. Это такая глубина, такое понимание глубинное, такое благородство… И вот в эти минуты я понимала, что наша профессия связана с тем, что она душу растит.

- Сколько книг Вы успели прочитать за свою жизнь? Наверное, какое-то невероятное количество?

- Меньше, чем остальные люди. Есть вещи, о которых мне стыдно говорить. Раньше я могла себя тешить мыслью, что как Чехов говорил: «Достоевского я прочитаю, когда мне будет 40 лет». И умер. Гораздо меньше, чем хотелось бы, но сейчас очень здорово, что есть аудиоформаты. Я много новинок слушаю, это меня спасает.

- Все ли из того, о чем Вы говорите на лекциях, Вы читали реально?

- Нет. Но о том, о чем рассказываю – да. Конечно, есть такие вещи, которые просто пролистнул, а есть любимые-прелюбимые. Сейчас мало текстов, которые могут меня по-настоящему порадовать. В основном это стихи, конечно, и, наверное, мемуары.

Нас насилуют современные издательства тем, что они перестали ставить многоточия на месте матерных слов. Это моветон. Да, это часть русского языка, но когда я читаю с точками и без точек – огромная разница.

- Как привить любовь к чтению ребенку и можно ли?

- Я билась за это. У меня трое детей. И я билась за это. Я им читала вслух сама, пока мне дети разрешали. Это такое счастье, это так сближает. Хотя бы по часу в день нужно читать детям и минимизировать гаджеты лет до 14.