Сергей Филатов: Ельцин не умел крутить-вертеть, его отличала прямота. ЭКСКЛЮЗИВ

Руководитель администрации президента РФ (1993-1996 гг.) Сергей Филатов дал эксклюзивное интервью программе «Евразия Дословно». С ним пообщалась корреспондент телеканала «МИР 24» Надежда Сережкина.

- В этом году исполняется 90 лет со дня рождения Бориса Николаевича Ельцина. Каким он вам запомнился как человек и как коллега?

Сергей Филатов: Есть люди, о которых не хочется вспоминать, а есть люди, о которых хочется вспоминать и не просто вспоминать, а какие-то эпизоды прям перед глазами идут. Надо сказать, разливается тепло от общения с такими людьми.

Конечно, в тот период, когда мы работали, было очень тяжело, потому что шли организованные нападки на Бориса Николаевича, выдумывали каждый раз грязные вещи. Мы видели, как он переживает за все, как молчит в ответ, и вместе с ним переживали. На самом деле, очень многие вещи подменяли.

Мы на него смотрели как на президента, как на человека, облеченного властью, как на человека, который думал о будущем, о расстановке кадров, о том, что нас всех очень волновало.

Были люди, которые искали недостатки: говорили, что он пьяница, например. Как можно сказать – это не президент, это пьяница? Для этого, надо думать, что президент целыми днями пьет и на работе не появляется.

На самом деле, конечно, Борис Николаевич – крупный государственный деятель. Я не менял своей точки зрения по отношению к нему ни разу. Не мог себе этого позволить, мне кажется, это было бы очень грубое предательство.

- Отношения с подчиненными он как выстраивал? Мог к кому-то обратиться на «ты»?

Сергей Филатов: По-моему на «ты» никого не называл. Он был очень собран всегда и был очень точен.

- А эпизод с дирижированием оркестром в Трептов-парке?

Сергей Филатов: Это особая песня. Я как-то внутренне воспринял это и не осуждаю. В 1994 году мы выводили войска в абсолютно бедственном положении. Расселяли как могли, часто люди жили в палатках.

В этой ситуации, когда все были подавлены, Борис Николаевич не сдержался, он тоже там выпивал. Я был тогда с ним в мэрии. Он стоял там весь мокрый – было очень жарко. Ему подавали платок, чтобы вытереться. Когда он оттуда вышел, я так понимаю, увидел этих ребятишек, которые играли «Калинку», у него, видимо, дрогнуло что-то, он начал подыгрывать. Может, в какой-то степени он снял с себя напряжение. Я не вижу в этом ничего страшного и ничего особенного.

Был потрясающий эпизод. Почему-то о нем не говорят, а о том, что дирижировал оркестром, говорят и пишут все. Они были с Колем у вечного огня в Берлине. Когда они оттуда уходили, оппозиция кричала Колю, выставляла плакаты и очень возмущенно себя вела по отношению к своему канцлеру. Борис Николаевич остановился, спросил, что происходит, ему все рассказали. Он набычился и пошел через площадь туда, не глядя ни на Коля, ни на того, кто его сопровождал. Пошел, подошел к этим ребятам и начал им рассказывать на русском языке (видимо, кто-то переводил). Он провел такую пропаганду, что убрали все плакаты, замолчали, и эта вакханалия была закончена.

- Было ли что-то с подчиненными, что он не любил, что было для него точно неприемлемо?

Сергей Филатов: У президента есть одна обязанность – он не может быть болтлив, он не может много чего рассказывать, но он должен быть очень наблюдательный. Борис Николаевич никогда не прощал, если слышал о человеке, что он взяточник, что он хамоватый – это было все неприемлемо. Обычно от таких людей он очень быстро избавлялся.

- Ельцин любил анекдоты и мог резко обходиться с людьми, в одну минуту мог уволить.

Сергей Филатов: Но он любил людей, и это оказалось его недостатком. Он любил людей, которые хорошо рассказывают анекдоты, веселятся, могут поддержать застолье. Мы все, в общем-то, таких людей любим. Но, к сожалению, к нему прорывались люди, которые занимались такими делами, от которых было стыдно. Тем не менее, он от них не избавлялся, потому что они давали ему возможность расслабиться, о чем-то забыть.

В качестве советников, я думаю, они не очень годились, а вот в качестве что-то быстро сделать, подать, решить какую-то хозяйственную проблему – это они могли. К сожалению, такая команда у него тоже была.

Поэтому такие сварливые недостатки он ненавидел, безусловно. Он старался быть подальше от этих людей. Не позволял себе говорить о них что-то хорошее.

Было несколько случаев когда, мне, например, люди звонили с дороги и говорили: «Сергей Александрович, почему у меня в машине выключили телефон?». Оказывалось, Ельцин подписал указ о снятии этого человека с должности, поэтому ему и телефон отключили. Если была охрана, снимали и охрану. В общем, для человека это было очень неожиданно и очень обидно. Но потом все вставало на свои места.

- Вы уже упомянули про алкоголь. Было много неоднозначных телевизионных кадров. Действительно это могло случиться или нет?

Сергей Филатов: То, что он выпивал, – это совершенно точно. Это мы знаем все. Но то, что это имело массовый характер, я не могу подтвердить. Когда надо работать – он работал. Конечно, были моменты, когда он проявлял эту слабость. Как правило, в этот момент он на работе не появлялся.

- 1994 год, начало Чеченской кампании. Как он принял решение о вводе федеральных войск? Он переживал об этом?

Сергей Филатов: Он потом понял, что идет провал за провалом, в России поднимается волна протестов, не все за рубежом поддерживали это. Он, конечно, все понимал и потом признался, что сделал крупную ошибку в отношении Чечни.

Кстати, они нас предупреждали, когда мы проводили разведку, что если мы введем войска, то война уже будет не только с теми, кто поддерживает Дудаева, а добровольцами, которые оттуда придут. Борис Николаевич признал эту ошибку.

- Ельцин подписал Указ о залоговых аукционах. Зачем они ему в тот момент понадобились?

Сергей Филатов: Мы поняли, что у нас нет денег. Нет денег на выборы. Я одного из олигархов спросил, а почему вы не хотите платить за выборы? Это ведь и ваше дело, потому что, если Ельцин проиграет, у вас многое не состоится из того, что вы планируете. А он мне говорит: давайте 5 млн тонн нефти, тогда дадим.

Думаю, эти аукционы будут преследовать и за них будет стыдно всю оставшуюся жизнь. Думаю, что Борис Николаевич едва ли понимал всю гадость этой операции. Но Черномырдин взял под козырек вместо того, чтобы переубедить Бориса Николаевича. На самом деле на кону стояли выборы – состоятся они или нет, проиграем или нет.

- Почему, несмотря на такую ситуацию, Ельцин все-таки решил идти на второй президентский срок? Был ли кто-то, кто уговаривал его это сделать?

Сергей Филатов: Я уговаривал. В 1995 году мы с ним очень долго разговаривали, и он мне впервые признался, что не пойдет на выборы. Он говорит, я очень устал, я очень устал, я очень оторвался и соскучился по своей семье.

Я говорю, Борис Николаевич, вы же понимаете, что ситуация так сложилась, что кроме вас никто не может идти на эти выборы. Зюганов победит совершенно однозначно. Что тогда будем все делать? А он говорит – я не могу. В конце декабря мне Илюшин позвонил и сказал, что 4 января меня ждет президент. Я взял свои бумаги и пошел к нему 4 января, в каникулы. А он говорит: отложите бумаги свои – разговор будет о другом. И сказал: я все-таки решил идти на выборы и хочу, чтобы вы стали заместителем начальника штаба.

- Низкий рейтинг в тот момент вас не пугал?

Сергей Филатов: Конечно, пугал. Но мы знаем, что у Бориса Николаевича рейтинг часто очень менялся. Начал войну в Чечне – низкий рейтинг. Провели удачную встречу с Америкой или Европой – рейтинг выровнялся. Поэтому мы понимали, что нужна работа и нужны деньги, потому что выборная кампания – это очень тяжелое дело. Когда мы пошли на выборы, у него рейтинг был 6%, очень низкий. Более того, он поехал в Краснодарский край с рейтингом 17%, уезжаем – у него рейтинг 11%. Другой регион – та же картина. Начали думать, почему? Оказывается, он сам и охрана вокруг него очень сильно изменились с 1991 года, когда его цепью брали шахтеры. А здесь чиновники и охрана не дают даже поговорить с избирателями. Люди стоят, руки протягивают, а он не может ответить.

- Какое главное впечатление у вас о Ельцине как о человек и как о президенте?

Сергей Филатов: Его отличает прямота. Он не умеет крутить-вертеть. Точность. Самая главная его заслуга состоит в том, что он очень сильно ослабил и утеплил международную атмосферу. Ведь раньше мы не могли за рубежом нормально появиться – на нас смотрели с недоверием и ненавистью, в каждом из нас видели шпионов. Он снял эту атмосферу, это давление, которое было со стороны людей. И куда бы мы ни приехали – я много стран объездил и с ним, и без него. Я увидел, что к нам появилось доверие. Оно осталось в памяти до сих пор. И я очень переживаю, что мы вновь попали в ситуацию, когда нам не верят, когда в нас видят опять врагов. А на самом деле это пропаганда типичная и надо перестать в нее играть.

Спасибо вам большое за интересную беседу.