Сегодня исполняется 105 лет со дня рождения режиссера Георгия Товстоногова. О легендарном худруке Большого Драматического Театра рассказал в интервью «МИР 24» Народный артист СССР Олег Басилашвили.
Георгий Товстоногов отдал искусству Мельпомены больше полувека – 58 лет. Начинал актёром в Тбилисском ТЮЗе, затем, окончив ГИТИС, «сел в режиссерское кресло». Свой след он оставил в театрах грузинской столицы, Москвы и, конечно, Ленинграда.
«Когда я пришел в театр Ленинского комсомола, Товстоногов в этот день перешёл в БДТ. Я работал по следам Товстоногова. Это был чрезвычайно интересный театр: молодежный, яркий. Как в кислороде люди работали, помогали друг другу, шутили легко и весело», – рассказывает Олег Басилашвили.
За спектакль «Оптимистическая трагедия», который вышел на сцене Ленинградского театра драмы имени А. С. Пушкина, Товстоногова удостоили Ленинской премии. Но главный успех этой постановки заключался в ином – Георгия Александровича пригласили в БДТ.
«Не могу сказать, что было плохо, а пришёл Товстоногов, и стало хорошо. Нет. Было хорошо: были произведения искусства, замечательные актёрские работы, но почему-то зритель не шёл. Когда пришёл Георгий Александрович, он притянул к себе зрителя», – говорит Басилашвили.
Возрождать театр Товстоногов решил мелодрамами. В первый же год поставил три премьеры.
«Если вспомнить его постановки. Одна из первых – мюзикл «Когда цветет акация» о студентах. Впервые был использован пол полированный, фанера полированная. И с самого дальнего конца сцены со свистом выезжал ведущий Кирилл Лавров на авансцену. Начинался спектакль. Такого не было в «ленинградке»... Народ хлынул!» – рассказывает актер.
Впрочем, легкий репертуар оказался лишь «прелюдией».
«Прошло какое-то время – был создан спектакль «Горе от ума». И поперек всей сцены возникала надпись «Догадал меня черт родиться в России с душою таланта. Пушкин». Представляете, какой удар по зрительному залу. Впервые эта фраза была произнесена по-русски в театре. Гигантскими буквами написана как молния в небе. Запретили это все. Сняли пушкинскую строчку, но спектакль был великий. И на этой хрестоматийной, застрявшей у всех в зубах со школы пьесой – «Горе от ума», все это звучало сегодняшним днём. Оказывается, жизнь ни в чем не изменилась…» – вспоминает Басилашвили.
Это был страшный, трагический спектакль. С тех пор театр был набит битком.
Такая популярность радовала далеко не всех. Товстоногов не раз попадал на «ковёр», после чего садился писать заявление об уходе, но завершить начатое не смог ни разу.
Фото: ТАСС
«Он не хотел уходить из театра. Были моменты, когда его могли убрать. Товарищ Романов – первый секретарь ленинградского обкома партии сказал ему: «Если я приду в ваш театр, я его вынужден будут закрыть». Вот в таком состоянии он находился половину своей деятельности. Ненависть по отношению к Товстоногову и к Большому драматическому театру, и ряду его актёров, в частности к Сергею Юрскому. Ненависть за ту правду, которую нес театр зрителю», – рассказывает он.
В Большом Драматическом Георгий Александрович выпустил почти две сотни постановок. Среди них: «Мещане», которые 25 лет открывали сезоны, и, конечно, легендарный «Идиот».
«Главной заслугой Георгия Александровича является то, что он один из первых и очень немногих сломал фальшивый лёд социалистического реализма, который проповедовался в нашей стране в литературе, искусстве. Социалистический реализм показывает жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой она должна была бы быть. Это лозунг Горького...» – говорит Басилашвили.
«Он даже однажды мне сказал, что его мечтой было создать театр, который бы впитал в себя самое лучшее, что было в Московском художественном театре, он его боготворил, театре Вахтангова и Мейерхольда. Вот, эти три компонента он пытался слить в одно и создать новый Большой драматический театр», – рассказывает актер.
«Он мне сказал: «И кое в чем это мне удалось». Это действительно его гигантская заслуга – создание театра, который бы говорил, не стыдясь, о сегодняшнем дне, о наших проблемах, не скрывая ничего, и призывая зрителя жить лучше, чувствовать правдивее, налаживать отношения с миром, и чувствовать себя гражданином нашей страны...» – говорит Олег Басилашвили.
Он произвел революцию не только на сцене, но и за кулисами. До Товстоногова на месте главного режиссера БДТ редко кто задерживался дольше одного сезона: коллектив был беспощаден. В день знакомства с труппой Георгий Александрович заявил «Я несъедобен!» и уволил 30 человек.
«Товстоногов создал нечто абсолютно новое на базе этой сцены, этого здания, использую артистов из старой труппы, наиболее подходящих ему, и приглашенных со стороны тоже...» – говорит он.
«Он очень любил актёров. Это не значит, что он их целовал и ласкал. Нет, он был жесток, подчас несправедлив по отношению к актерам, но он видел в каждом актёре значительно более того, что видел сам в себе артист. И воспитывал тем самым труппу», – вспоминает Басилашвили.
«Ну, например, блистательный молодой, почти юноша, Стржельчик Влад. Красавиц, любимец дам. Человек, созданный, чтобы играть в испанских и итальянских комедиях: Тирсо де Малино, Лопе де Вега со шпагой и пером, в плаще, ботфортах. Он так и играл, до прихода Товстоногова. И вдруг ему поручается роль в спектакле Миллера «Цена» человека, которому 96 лет. Старый еврей, перекупщик мебели, который пришел в этот дом, чтобы доказать самому себе, что он может быть перекупщиком и доказать, что он ещё живет, и попадает в эту атмосферу конфликта, которая происходит в доме. Владик сыграл гениально эту роль! Это не был молодой артист, который пытается сыграть старика. Это был старик с его чудачеством, нелепостью, мудростью, нравственными устоями и симпатиями», – рассказывает он.
Он собрал лучшую в Советском Союзе труппу. Имена актёров, которые служили под его началом, звучат до сих пор.
«Мы были настолько спаяны друг с другом, что когда нам предлагали перейти в другой театр, даже когда Георгий Александрович был уже не молод и ослабел, перейти было невозможно… предать человека, который отдал этому театру всю свою жизнь, я и многие другие не могли», – говорит Олег Басилашвили.
Олег Басилашвили пришёл в театр в 1959 году по приглашению «самого».
«Он меня видимо заприметил вместе с моей супругой Таней. У Тани были сразу главные роли. Она действительно очень хорошо играла. А я в эпизодах перебивался, даже думал, что надо уйти из театра…» – рассказывает он.
«Вдруг он мне поручает роль в спектакле «Три сестры» по Чехову – роль Андрея Прозорова. Заставляет меня взглянуть на героя ни глазами замечательного спектакля, поставленного Немировичем-Данченко, а иными глазами. Ни как на бытовую драму, замечательно разыгранную артистами, а как на трагедию русской жизни, из которой пытаются вырваться люди, но у них ничего не выходит. И роль Прозорова с гигантским трудом, но мне удалось сделать именно в этом ключе», – вспоминает Олег Басилашвили.
Фото: Белинский Юрий/ТАСС
«Когда я сыграл эту роль, были похвалы, рецензии хорошие. Я понял, что могу такие роли играть: дядя Ваня, например, это моё. Вдруг Товстоногов после этого даёт роль в «Ревизоре» Хлестакова. Это абсолютно другой человек, ничего общего с чеховским Прозоровым не имеющий», – говорит он.
«Он растягивал мой репертуар... Вы не можете представить, какого труда мне стоило сыграть Хлестакова. Это самая трудная роль мирового репертуара, если относиться к этому серьезно!» – вспоминает актер.
«Он понял, что в этом углу комнаты я уже освоился, и он ставил меня в другой. И он делал это со многими артистами. Некоторые не выдерживали этого», – говорит Басилашвили.
Один спектакль актёры готовили по три месяца.
«Я чувствовал, что на меня положили чугунную плиту… на голову. Так тяжело было! Потому что требование к актерам, режиссерам и к самому процессу были удесятерены», – рассказывает Олег Басилашвили.
«Товстоногов, прежде всего, тщательнейшим образом разбирал пьесу. Он не любил сидеть за столом, но заставлял себя и нас… Что было за 10 лет до этого, к чему человек стремится, почему берет эту фразу, почему он говорит «Здравствуй, Маша», а не «Маша, здравствуй!» – говорит актер.
Новый худрук установил новый режим, который позже прозвал «добровольная диктатура».
«Потому что мы прекрасно понимали, что режиссер – Товстоногов прекрасно видит результат, который должен был быть, и в этом отношении он прав, надо только правильно понять и транспонировать на свою душу, что бывало очень трудно», – рассказывает Олег Басилашвили.
«Все наши споры, особенно мои, тормозили репетиции, но все-таки мы пытались добраться до сердцевины. Это нужно было, чтобы не было актерской, режиссерской фальши. Ведь очень просто заменить темпераментную сцену так называемой энергетикой, когда все начинают кричать. А какой крик, нужно найти тот стиль, который свойственен нашему поведению на улице, в магазине, дома, чтобы этот стиль был, как под увеличительным стеклом. Важно, чтобы зритель узнавал себя, а не некого артиста, который блистательно играет», – говорит Басилашвили.
«Поэтому в театр Большой драматический километровые очереди стояли, стояли ночами люди от улицы Росси до нашей кассы, чтобы купить билеты на какой-нибудь спектакль. Ибо их привлекал не гений отдельных артистов, не гений Товстоногова, а весь театр, который говорит со зрителем на его языке!» – говорит актер.
Этот язык понимали, как в родной стране, так и далеко за её пределами.
«Мы гастролировали по целому миру. В то время выпускаемы были только балет Большого театра, цирк и Большой драматический. Мы объездили почти весь мир с нашими спектаклями: всю восточную Европу, даже были в США и Англии, Японии. В Австралии не были», – рассказывает Басилашвили.
К слову, дни рождения Товстоногова почти всегда выпадали на гастрольные месяцы.
«И мы обязательно день рождения отмечали. Скупо, скромно, потому что на те четыре доллара, которые нам давало наше советское правительство, отметить что-либо было невозможно, и даже просуществовать эти два месяца гастролей за рубежом было тоже невозможно. Можно было умереть с голоду. Ибо четыре доллара стоил гамбургер. Мы получали сначала по четыре доллара, а потом несколько больше. Эти деньги мы берегли для покупок. А чемоданы были набиты с трудом доставаемыми колбасой, консервами… Мы все это вместе сбрасывали и устраивали день рождения. Длилось это час от силы, потому что надо было спать: утром спектакль», – вспоминает Народный артист СССР.
В Большом Драматическом Театре Товстоногов служил 33 года и формально так и не ушёл из него. 23 мая 1989 года после генеральной репетиции спектакля «Визит старой дамы» Георгий Александрович поехал домой и не вернулся. Он умер от сердечного приступа за рулём автомобиля.
«Я благодарен судьбе, что она свела меня с Георгием Александровичем, с Большим драматическим… Он говорил, театр с моим уходом будет другим, и он был прав!»
Подробнее в сюжете: Мировой сюжет
