На протяжении всей своей карьеры Ингеборга Дапкунайте играет не только в театре, но и в кино. Актриса признается, что ее манит сцена и съемки. В рамках проекта «Арарат. Откройте грани театра» она дала интервью телеканалу «МИР», в котором рассказала о своей любви к искусству, о том, по какому принципу выбирает роли и что ожидает от режиссеров, с которыми работает.
- На протяжении карьеры вы не только снимались в кино, но и играли в театре. Скажите, чем вас притягивает сцена?
Во-первых, я начинала в театре с самых малых лет. Во-вторых, в моем дипломе написано «актриса драматического театра». Поэтому мне полагается (улыбается). Я люблю театр. Мне нет разницы, кино или театр. Мне нравится и то, и то.
- Как вы выбираете – где сниматься, где играть? На что ориентируетесь?
Что касается театра… Вчера я как раз видела режиссера Максима Диденко, который поставил и «Идиота», и «Цирк». Мы разговорились, и я поняла, что все мои роли – не в Театре наций. Например, первая роль, Жанна, писалась для массивной, большой, зрелой актрисы. Можно сказать, другой по фактуре – мордюковской конструкции (я имею в виду актрису Нонну Мордюкову). Но художественный руководитель театра Женя Миронов решил, что я попробую это сыграть. И вот мы играем четыре года. «Идиот» – тоже не такой уж классический выбор.
- Вы исполняете мужскую роль.
Да. Если бы у вас спросили, какие роли Дапкунайте может играть, вы бы не назвали «Идиота».
- Что вы ждете от режиссеров? Беспрекословно исполняете, что они говорят, или позволяете себе вмешиваться?
Я ничего не жду. Я просто работаю с ними. Это совместный процесс.
- Но доверять нужно?
Обязательно. А как иначе. Если мы соглашаемся вместе работать, то мы уже по определению соглашаемся, что мы верим в талант друг друга. Иначе нет смысла работать.
- Вы упомянули о Максиме Диденко. В спектакле «Цирк», который он поставил, вам пришлось очень многое делать впервые. К примеру, висеть на трапеции…
Ну, не так уж много. Да, висеть на трапеции всего лишь.
- У вас все на сцене получается легко и просто, но на самом деле за этим стоит огромный труд. Как вы себя уговариваете на такие безумства?
Наверное, самый большой комплимент – то, что кажется трудным, выглядит легко сделанным. А по поводу цирковых номеров… Когда мы говорили с Максимом, что собираемся вместе работать, он сказал: «Ты серьезно подумай. Ты в «Цирке» скачешь так много, а это не так уж просто, это полтора часа марафона. А здесь будет еще больше и еще сложнее». Я подумала – попробую, вдруг получится. Но на самом деле эти номера не такие сложные. Если что-то поймать там, но это не такая физическая нагрузка, как она выглядит. Просто надо научиться.
- И вам было не страшно?
Нет!
- Вы работали со многими знаменитостями и российскими, и мирового масштаба. Кого бы вы назвали своим учителем в кино и в театре? Кого бы выделили?
Больше всех я работала с Джоном Малковичем. Мы работали, уже не помню, семь-восемь раз. Получается, что я ни с кем столько раз не работала и он ни с кем столько раз не работал. Вот у него я научилась очень многому: от деликатности общения (если мне удалось этому научиться) до невероятной преданности делу. Некоторым вещам, как таланту, научиться нельзя.
- Это интервью организовано при поддержке проекта «Арарат. Откройте грани театра». Он посвящен современному, актуальному театральному искусству и показывает зрителю то, что он обычно не видит. Как вы думаете, должна ли оставаться какая-то тайна или можно показывать все?
Я не думаю, что возможно увидеть все, потому что главное происходит у меня в голове и в моей психофизике. Поэтому увидеть все невозможно, даже при желании поделиться этим. И не все интересно. Иногда люди приходят ко мне в гости, и некоторые друзья говорят – мы очень хотим прийти на съемочную площадку. А это очень скучно, потому что в основном, скажем, в кино, идет подготовка. Потом быстро все снимают, и опять идет подготовка. Приносят стулья, что-то меняют, что-то пудрят, переносят свет… Наверное, в театре то же самое. Репетиции для постороннего человека – это не очень интересно. Какие-то люди ходят, встают, поворачиваются, зачем? Техническая репетиция тем более, это координация всех служб. Поэтому, если я была бы зрителем, я приходила бы на спектакли. Я сама очень люблю смотреть, быть зрителем, но я не хожу к друзьям на съемки или репетиции. Ну, на обед можно сходить (улыбается).
- Как вы думаете, есть ли у театра, как и у любого искусства, грани? И какая из граней театра вам ближе всего?
Театр очень разнообразен. С чего начался театр? – когда я училась в консерватории, то в лекции «История театрального искусства» было рассказано, что театр начинается с простого человека на улице, который рассказывает историю. Это уже принцип театра. Кто-то рассказывает историю, а кто-то на это смотрит, наблюдает, может быть, сопереживает, может быть, с этим спорит. Рассказчик вовлекает окружающих. Он излагает или выдуманную историю, или правдивую. Но все равно он ее интерпретирует. Это самый простой пример театра. А сейчас, конечно, посмотрите – я не знаю, что можно придумать, от цифрового куба до цифровой декорации, где все будет иллюзионно построено и будет выглядеть, как настоящее.
- Вы побывали в Ереване на коньячном заводе «Арарат» и участвовали в проекте «Арарат Speakers Night». Скажите, какие у вас впечатления от этого проекта, что особенно понравилось и запомнилось?
Во-первых, это прекрасный город. Во-вторых, была прелестная ночь, вечер. Мы общались со зрителями, они задавали очень интересные, неожиданные вопросы, и это замечательный опыт. Я рада, что компания «Арарат» поддерживает театр и искусство.
Подробнее в сюжете: Большое интервью
